Вторая жена. Терпеть не буду

– Можно спасти?

Она выдыхает, на секунду отводит взгляд, потом снова смотрит прямо в лицо.

– Мы сделаем всё возможное.

«Всё возможное» – значит, нет никаких гарантий.

Я киваю, хотя не чувствую ничего.

За дверью слышится голос Айшат.

– Ну что там? Долго ещё?

Врач раздражённо цокает языком.

– Это кто?

– Заловка…

Врач качает головой, что-то быстро записывает в карту, затем смотрит на меня в последний раз перед тем, как выйти.

– Сейчас оформим вас в палату. Готовьтесь.

Я киваю.

Но даже не двигаюсь.

Просто сижу.

Просто держусь за живот.

Просто пытаюсь не потерять контроль.

Потому что если я заплачу сейчас – мне уже не остановиться.

***

Меня привели в палату.

Я даже не помню, как оказалась здесь. Всё размыто. Голоса врачей, приглушённые шаги медсестёр, холодная капельница, воткнутая в вену.

– Всё будет хорошо, – говорит кто-то.

Но в этом голосе нет ни уверенности, ни сострадания.

Я не спрашиваю, что со мной.

Я уже знаю.

Больше не болит живот.

Больше нет ощущения тяжести, которая напоминала, что внутри меня растёт жизнь.

Теперь там пустота.

Я поворачиваю голову в сторону, смотрю на белые стены, будто за них можно спрятаться.

Но внутри всё горит.

Не от боли.

От осознания.

Я сама позволила этому случиться. Сама загнала себя в угол. Сама не защищала себя.

Молчала, когда свекровь командовала, что мне делать. Когда заловка считала меня бесплатной прислугой. Когда Умар перестал замечать меня.

Я думала, что терпеть – это нормально. Что смогу выдержать.

Но никто не сказал мне, что есть предел. Что если всё время отдавать, однажды останешься без сил. Без себя. Без того, что любила больше жизни.

После свадьбы мне казалось, что впереди новая, счастливая жизнь. Я уехала в дом мужа, а потом не успела оглянуться, как сама перестала быть хозяйкой в своей судьбе. Я жила, обслуживая чужих людей. Молчала, когда меня унижали. Улыбалась, когда было больно. Потому что мне некуда было идти.

Когда умерла мама, я думала, что хотя бы отец останется моей опорой. Но через полгода он привёл в дом другую женщину. Когда я приезжала, она смотрела на меня так, будто я чужая. Как будто я занимаю место. Как будто я мешаю.

Постепенно и отец стал смотреть так же. Я чувствовала это в его голосе, в его взгляде, в том, как он не звал меня лишний раз остаться. Постепенно мой отчий дом стал чужим.

Я знала, что если однажды решу уйти от мужа, мне некуда будет вернуться.

Я застряла.

В этом браке.

В этом доме.

В жизни, которая давила на меня, отбирала силы, уничтожала изнутри.

Я думала, что так и должно быть.

Но никто не сказал мне, что я имею право сказать «нет».

Что я имею право жить.

Я глажу ладонью по животу. Там, где больше нет жизни. Больше нет ребёнка, которого я носила под сердцем, о котором думала, с которым разговаривала по ночам, когда не могла уснуть. Теперь только пустота.

И холод.

Я так хотела этого ребёнка. Так ждала его.

Столько раз представляла, как буду держать его на руках, как буду прижимать к груди, как буду смотреть, как он засыпает.

Я думала, что всё выдержу. Думала, что, когда он появится, всё изменится. Что Умар снова посмотрит на меня с любовью. Что всё это время – боль, усталость, одиночество – стоило того, чтобы в конце концов услышать его первый крик.