Компас и клинок. Книга 1
Море дает, море и отбирает. Так у нас говорят. И мы в это верим. Но эта деревушка, этот остров – наша плоть и кровь. Наше все. Если вскрыть мне вены, я истеку кровью всех цветов Розвира. Блекло-розовой приморской армерии, растущей вдоль отвесных скал, бледно-золотистого песка, темно-синего бушующего зимнего моря. Ради нашего острова, наших людей я готова на все.
Отец проталкивается к своим – рыбакам, с которыми он вырос. Они стоят вдоль боковой стены, скрестив руки и склонив обветренные лица. Я чувствую, как он за мной следит и смотрит, зажмурюсь я от боли или нет, если с кем-нибудь случайно столкнусь. Агнес щурится на девчонку годом старше ее, Джилли Мэтьюс. Мы-то с Агнес ходим в грубых белых рубахах под бриджи, лишь бы было проще двигаться и плавать, а вот Джилли нравится носить изящные платья с кружевными оборками. Волосы она завивает, а щеки щиплет, чтобы полыхали поярче. Иногда мне хочется быть на нее похожей, заботиться о красоте, как она. Но потом я вспоминаю, что все-таки мне больше хочется быть собой.
Я протискиваюсь мимо нее к своему месту рядом с Агнес. Джилли, закатив глаза, манерно отодвигается, чем вызывает смешок со стороны Кая, стоящего за Агнес.
– Смотри, а то еще подкинет тебе на порог рыбьи головы, – говорит он, и его смуглые предплечья обнажаются, когда Кай, склонившись к нам, упирается локтями в колени. – Джилли обид не забывает.
– Пусть только попробует, – отвечаю я. – Я Джилли Мэтьюс не боюсь.
Когда поднимается буря, я никого не боюсь. В дрожь меня бросает лишь одно – страх потерять кого-то еще. Найти на берегу очередное тело близкого человека, исковерканное и охладевшее.
Я поднимаю глаза и вижу, что отец все еще наблюдает за мной. Я улыбаюсь, но он только сильнее хмурится, после чего отводит взгляд.
Хотелось бы мне… Сама не знаю чего. Пожалуй, чтобы он мне больше доверял. Чтобы якорь, давящий всей тяжестью его любви, меня так сильно не тянул вниз. Хотела бы я, чтобы он доверил мне мамины секреты.
Брин выходит вперед, кивает паре человек в толпе, похлопывает по плечу старуху Джони. Он сводит руки за спиной, приподнимает подбородок. И, словно под воздействием заклинания, мы затихаем.
– Море дает… – говорит он.
– …Море и отбирает, – хором отзываемся мы, прижав к груди кулаки.
– А дозор подождет! – доносится с галерки чей-то голос, и по комнате проносится взрыв хохота.
Брин поднимает руку с еле заметной улыбкой на губах, и все мы опять затихаем.
– Дозорные утром уже побывали на пляже, – начинает он слегка осипшим голосом. – Знаю, о чем вы думаете. Что не стоит обращать на них внимания. Что им подобные нам не помеха. Только теперь они обзавелись винтовками. Винтовками.
По комнате проносится шепот, и от жара тесно столпившихся тел у меня пылают щеки. О винтовках я уже слышала, но никогда не видела их у дозорных. Слышала, они длиннющие и тяжелые и что много времени уходит на перезарядку. Производят их на материке, где-то на дальнем севере, за столичным Хайборном, где дикую природу теснят в пользу прогресса, за который ратует нынешний совет старейшин. Делают их на каких-то крупных заводах из металлов, которые добываются и переправляются на кораблях с другого конца континента. Из местечка под названием Стэнвард. Винтовки эти, может, с виду и громоздкие, но они и смертоносны – если пуля из них тебя настигнет. Закусив губу, я взвешиваю эту новость, как подкидывают медную монетку. Да пусть только попробуют пустить в ход винтовки.