Компас и клинок. Книга 1
Но только Кай приобнимает Агнес за плечи, подрядившись проводить ее до отцовской пекарни, я ощущаю, как меня что-то тянет. Так же, как и прошлой ночью на корабле, когда я обнаружила выжившего. Умом я понимаю – надо бы пойти с Агнес и Каем, выпить сидра, заготовленного с прошлого года, взять ломоть хлеба и с наслаждением вгрызться в него зубами. Но тянущее чувство, будто трос, уводит меня.
Зовет меня к берегу.
И я бреду по тропинке вдоль скал. Ветерок треплет волосы, перекидывая их на лету через плечо. Резкий привкус соли бередит мои чувства, и я иду за ним, все ближе к морю. Чтобы узнать, что на том конце троса, что зовет меня обратно к воде.
– С Агнес праздновать не пошла? – раздается голос за спиной.
Я останавливаюсь и, обернувшись, вижу на тропинке отца. Руки в карманах, а в чертах лица явно проступает упрямство. Может, он и рад улову, но не рад, что я тоже приложила к этому руку. Что каждый раз рискую жизнью, отправляясь на кораблекрушение, а он только и может, не находя покоя, ждать на берегу.
– Скоро пойду. Просто хочу…
– Пойти по стопам матери?
Я в замешательстве смотрю на него – в горле у меня пересыхает, а сердце так и заходится.
– Знаешь, после хорошего улова она всегда ходила к морю. Говорила, что не ходит, но я знал, где она пропадает. Снова у воды, всякий раз. Нет чтобы пойти с нами праздновать.
В его глазах мелькает смутная печаль, но тут же исчезает. Я делаю глубокий вдох и думаю, как бы ему объяснить, что я не она. Что я не собираюсь пропадать по нескольку месяцев и возвращаться с волосами, спутанными, будто драгоценным убором, зелеными водорослями. По-видимому, тихой жизни на Розвире ей не хватало, как бы сильно она нас ни любила. Ее всегда тянуло в океан.
– Дай мне минуту. Побыть наедине с собой, подумать, – ласково говорю я, протягивая к нему руки. – Я быстро. Обещаю.
Отец сухо кивает и отводит взгляд. Мы оба понимаем, что скрывается под этими словами, чувствуем глубинный подтекст, пронизывающий каждый наш разговор.
– Увидимся в полдень. Слишком долго одна не сиди; скоро нагрянут дозорные.
Он разворачивается и медленно идет обратно в деревню. Я смотрю ему вслед, и выцветшая шерсть зеленой куртки сливается с кустами вереска. Надо пойти за ним. Взять его за руку, напомнить, что я в его жизни – константа; что я способна сопротивляться зову сердца и океана. Но не стану, не могу такое сказать. Потому что не уверена в своих словах.
Весь пляж усеян обломками. Возле дальних валунов, припав на бок, лежит ободранный остов корабля, и его со всех сторон омывает прибой. При виде зияющей пробоины, из которой так и сыпятся труха и обломки, меня передергивает. При свете дня корабль – словно умирающий зверь, и я тихонько умоляю море упокоить души погибших. Мы не желаем зла, но причиняем его. Снова и снова.
Горечь внутри меня разрастается, перекручивается нитью и замыкается. Я стараюсь отрешиться от этого чувства, и, как правило, мне это удается. Но прошлой ночью, когда тот парень, по лицу немногим старше меня, поднял на меня глаза – у меня перехватило дыхание.