Даже если ты меня ненавидишь
– Чего надо? – усмехаюсь, остановившись в паре шагов от него.
– Поговорить можем? – Смотрит на меня исподлобья, пряча руки в карманах и звякая там мелочью.
После нашего вчерашнего «разговора» он прилично отек и посинел в районе переносицы, под глазами. А я даже не старался – так, предупредил. Мы же «друзья».
– Я вчера тебе все сказал, Серый. Сегодня мне некогда. Свали. Сам, – подчеркиваю.
– Дан, – как обычно, сокращает он сразу и от имени, и от прозвища. Когда мы с Даной вдвоем, выходит смешно. – Дан, ну ты же это… Ты знаешь, я никогда не соберу такие деньги.
– Кто из вас поджег дом Калинина? – перебиваю его бесполезное нытье.
– Чего? – Бедняга чуть глазные яблоки руками не поймал от возмущения.
– Не вы? – хмыкаю, поигрывая ключами от тачки.
– С чего бы? Мы же там все вместе тусили. Тебе на твоем ринге по башке дали, что ли? – заводится он.
– Не ори! – Морщусь, подкидывая ключи в воздух. Ловлю, сжимаю в кулак. – Я просто спросил. Нет – значит, нет. Насчет денег все остается в силе. Если тебе больше нечего мне сказать, выйди отсюда к чертовой матери. Вход теперь платный. Двенадцать с половиной лямов.
– Дан, у меня же…
– У меня тоже. Не начинай, Серег. Последнее китайское. Дальше буду больно бить. Не так, как вчера, – на полном серьезе предупреждаю его.
Тяжело сопя, «друг» уходит с моего двора, а я запираю вагончик, калитку и открываю ворота, чтобы выгнать «бэху» на улицу. Опускаю стекла, впуская в салон свежий воздух. Устроив локоть на двери, еду на Смоленскую. Ничем не примечательный старый район с панельными домами, магазинами, остановкой. Проезжающему мимо не за что зацепиться взглядом, а я здесь рос какое-то время, до интерната. Ну и прибегал иногда. Мелкий был, домой тянуло. Мама, папа, все дела, а у них ограничение родительских прав, так что меня находили и возвращали в интернат. Как, собственно, и с улицы, куда я тоже частенько сваливал. В нашем спортивном зале на матах ночевал, пока тренер не выяснил, как я туда забираюсь. Просто. Через окно в раздевалке. Все знали, что там форточка под потолком оставалась открытой для проветривания. Взрослому в нее не пролезть, а пацану, да еще и замотивированному спортсмену, как нечего делать.
Въезжаю во двор. Торможу у подъезда. Двери поменяли, а толку? Все равно всегда нараспашку. Чем ближе подхожу, тем отчетливее улавливается специфический запах, свойственный старым подъездам и квартирам, в которых живут алкаши.
Мне прямиком в одну из таких, расположенную на первом этаже. Тоже наследство. Чье именно, я уже и не помню. А может, не знаю. Звоню. По топоту ног догадываюсь, что пацаны опять не в школе. Открывает старший из моих младших братьев – Ромка. Ему скоро восемь, заканчивает первый класс. Из-за его спины выглядывает шестилетний Мишка.
– Даня приехал! – радуется он.
– Здорóво, здорóво! Дайте войти только, потом будем руки пожимать. – Делаю шаг в прихожую, окончательно теряя способность глубоко дышать.
Здесь все пропиталось характерной вонью дешевого бухла, далеко не всегда чистых человеческих тел, рыбных закусок и прочей дряни, от которой тянет блевать. Каждый раз, как в первый, мне требуется время для адаптации.