Даже если ты меня ненавидишь
Вероятно, это самое странное свидание в мире. И пусть. Мне хочется быстрее попасть домой. У меня щекотка в животе от ощущения, что я опаздываю на собственный подоконник, ведь меня там могут ждать. Сердце бьется сильнее, а щеки горят от этих странностей. Запрыгиваю в машину к дяде Лене, роняю рядом рюкзак и нетерпеливо постукиваю ногой по полу. Дурочка! Они разберут завалы, и он исчезнет. Что ему там делать? Может, он и не видит меня, а приезжал потому, что попросил Калинин. В этом ведь гораздо больше логики. Правильнее было бы прекратить думать о нем. Да и мама, если вдруг узнает… Страшно представить, что она сделает. Все это правильно, но вопреки собственным доводам пересаживаюсь к другому окну машины.
У дома Калинина стоит его автомобиль. Игорь Александрович выходит со двора не один. У его собеседника сегодня вместо банданы кепка, надетая козырьком назад, все те же грубые ботинки и штаны, обтянувшие мощные бедра. Он кажется мне невероятно большим и сильным. Парень задерживается взглядом на нашей машине. Его отвлекает Игорь Александрович, тот кивает, что-то показывает жестами, а дядя Леня въезжает в наш двор. Папина машина стоит, уткнувшись бампером в ступеньки. Выбираюсь на улицу и, повесив рюкзак на одно плечо, спешу в дом.
– Наша чемпионка вернулась, – улыбается отец, устроившийся в гостиной с телефоном. – Как тренировка?
– Привет, – машу ему ладошкой. – Хорошо.
– Мама жалуется на ваше с Аделиной поведение и твою успеваемость. – Его взгляд становится привычно строгим.
– Я все исправила, – переступая с ноги на ногу, отвечаю отцу. Еще этот дурацкий рюкзак съезжает с плеча и ударяет меня по ноге.
– Ами, надо сразу делать на «отлично», тогда не придется ничего исправлять, – абсолютно серьезно говорит он.
– А если не получается сразу? – натягиваю лямку рюкзака обратно на плечо. – Если это вообще не мое, пап? Я хочу в спортивный универ. Мое место там! – Осмелев, пытаюсь до него достучаться.
– Амалия, ну это же смешно. Зачем мне в компании тренер по фигурному катанию? Если ты проседаешь в учебе, мы можем исключить остальные нагрузки, и ты сосредоточишься только на ней. – Отец поднимается с дивана.
Я резко начинаю ощущать себя маленькой и беззащитной, хотя он даже голоса не повышает.
– Что ты имеешь в виду? – Собрав в кулак всю силу воли, поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
– Мне кажется, что все очевидно, Ами. – Отец подходит ближе, берет меня за подбородок, гладит пальцем по щеке. – Может, пора завязывать с фигуркой? Я горжусь твоими достижениями и медалями, но, повторюсь, они не сделают из тебя хорошего экономиста.
– Нет, – упираюсь я. – Не забирай у меня лед, пожалуйста.
– Тогда учись хорошо, ладно? Я не хочу больше слушать про проваленные контрольные и прочую ерунду. Ты знаешь, дочь, я максималист. Если медаль, то золото. Если оценка, то «отлично». У Разумовских только так, – ласково проводит по моим волосам. – Переодевайся, приходи ужинать. Я по вам соскучился.
Кивнув, убегаю к себе, радуясь, что по дороге мне не встретилась Аделина. Сегодня сестра будет вести себя идеально. При отце у нее разве что крылья за спиной не вырастают и не начинает светиться нимб над головой.