Рассвет Жатвы
Жатва – это церемония, где выбирают участников Голодных игр. Две площадки для юношей и для девушек огорожены оранжевыми веревками. По традиции в первом ряду стоят двенадцатилетки, потом те, кто постарше, и так до последнего ряда, где находятся восемнадцатилетние. Посещение обязательно для всех жителей дистрикта, но ма держит Сида дома буквально до последней минуты, поэтому я даже не ищу их взглядом. Ленор Дав тоже не видать. Я направляюсь туда, где выстроились юноши от четырнадцати до шестнадцати, и прикидываю свои шансы.
Сегодня в шаре, откуда тянут жребий, двадцать листков с моим именем. Каждый участник автоматически получает по одному каждый год, но у меня три добавочных, поскольку я всегда беру по три тессеры, чтобы кормить себя и свою семью. Ежемесячно за тессеру выдают жестянку масла и мешок муки с надписью «Любезно предоставлено Капитолием», которые нужно забирать у Дома Правосудия. В обмен на продукты приходится лишний раз вписывать в Жатву свое имя. Вписывания никуда не деваются, а, наоборот, накапливаются. По четыре листка в течение пяти лет – так у меня и получилось двадцать. Хуже того, поскольку в этом году состоится вторая Квартальная Бойня в честь пятидесятилетия Голодных игр, каждый дистрикт обязан отправить в два раза больше детей. Для меня это все равно что сорок листков с моим именем в обычный год. И такой расклад мне совсем не нравится!
Толпа сгущается, впереди плачет один из двенадцатилеток. Через два года там будет стоять Сид. Гадаю, кому из нас с матерью придется сесть и поговорить с ним перед его первой Жатвой, объяснить, что он должен выглядеть опрятно, держать рот на замке и не устраивать неприятностей. Даже если произойдет немыслимое, он обязан взять себя в руки, принять самый храбрый вид, на который способен, и выйти на сцену, потому что сопротивляться – вообще не вариант. Если придется, миротворцы все равно отволокут его наверх, как бы он ни брыкался и ни визжал, поэтому надо постараться сохранить достоинство. И всегда надо помнить: что бы ни случилось, семья будет любить его и помнить веки вечные.
А если Сид спросит: «Почему я должен в этом участвовать?», то мы можем ответить лишь: «Таков порядок вещей». Ленор Дав такое объяснение ужасно не понравилось бы, пусть это и правда.
– С днем рождения!
Кто-то бьет меня по плечу, и вот они, Бердок в потрепанном костюме и наш друг Блэр, которому от старшего брата досталась в наследство рубашка на три размера больше, чем нужно. Блэр хлопает меня по груди пакетиком жареного арахиса из капитолийского магазина.
– И пусть все твои желания сбудутся!
– Спасибо. – Я убираю в карман орешки и свои леденцы. – Не следовало наряжаться ради меня.
– Скажем так, нам хотелось сделать твой день особенным, – говорит Блэр. – Каким идиотом надо быть, чтобы родиться в день Жатвы?
– Таким, который любит риск и приключения, – одобрительно отвечает Бердок.
– Просто разыгрываю карту, которая мне досталась. Сами знаете, как принято говорить: не везет в карты, повезет в любви. – Я поправляю ромашку в петлице. – Смотри-ка, что мне дала твоя подружка, Берди!