Сдавайся! Это любовь

На столе две тарелки из советского столового гарнитура и два бокала. Они пустые, но капли на дне говорят о том, что там было красное вино.

Так и есть. У мусорного ведра пустая бутылка грузинского вина. И какое вино он мне предлагал? То, что выпил?

– Гера-а, – слышу позади гнусавый голос. Так сейчас все говорят. Для моего абсолютного музыкального слуха это как напрочь расстроенный рояль.

– Не боись, Сонь. Это Леся. Она моя соседка. Ну и дружбан с детства. Вон, торт нам принесла.

– Тебе, – поправляю, прочистив горло.

Какое, на фиг, «нам»?

Эта Соня рассматривает меня придирчиво. Дойдя до моих накрашенных губ, ехидно ухмыляется. Любой девчонке будет понятно, что я пришла к Герману не как «дружбан».

Сама Соня в подвязанной простыне. На ее шее такой же синяк, как и у Германа.

– Ну что вы девочки, как не родные. Садитесь. Да, Лесь, это Соня – моя девушка, – улыбается как никогда не улыбался. Как… Как дурак влюбленный.

– Торт обалденный, Лесь. Почему ты мне никогда раньше его не пекла, м? Плохой из тебя друг, Птичкина, – говорит с набитым ртом, пытаясь прожевать третий кусок.

Почему я за калориями слежу, иначе в любимые джинсы не влезу, а он вон сколько уже сожрал, но кубиков по-прежнему восемь?

– А вы почему не едите? – спрашивает нас обеих. – Мне такой вкусный «Наполеон» только бабушка пекла.

Мы смотрим с раздражением друг на друга. В целом претензий к этой Соне у меня нет. Я вижу-то ее в первый раз.

– Жирное? На ночь? – с претензией говорит и смотрит мне в глаза.

Ей-то можно кусочек себе позволить. Какой размер одежды она носит? Тридцать восьмой? Сороковой?

– А я наелась, пока готовила и собирала.

По правде говоря, от волнения желудок свернулся в трубочку и сжался в точку.

– Мне, наверное, пора? – скромно спрашиваю.

– Отличная идея, – спешно отвечает Соня. Да просто нагло перебивает, не давая выдохнуть.

Герман будто и не замечает. Жует торт. Откладывает пустую тарелку, даже следов крема не оставляет, и, положив руку на плоский живот, поворачивается к своей девушке.

Она совсем ему не подходит.

– Не, Сонь. Тебе пора. Родаки вот-вот придут, а мне еще в комнате убирать, – подмигивает. Ясно же, что убирать.

Краснею и отворачиваюсь к окну. Хочу, чтобы теть Наташа пришла сейчас, увидела все и выгнала с позором эту Соню.

Но этого не происходит.

Герман возвращается на кухню, проводив Соню до такси. Мне кажется, я слышала ее претензии с четвертого этажа и ничуть ей не сочувствую.

Ох, я такая стерва!

– Жаль, не успела с Соней пообщаться. Она классная, – грустно произносит Герман и садится напротив. Выглядит и вправду расстроенным.

– Она тебе нравится?

– Ну… – стреляет взглядом. Меня пронизывает током. – «Нравится» немного не то слово. Но ты маленькая еще о таком думать.

– Мы с тобой ровесники, Герман.

– Ровесники, – откидывается на спинку стула, давая возможность рассмотреть те восемь кубиков и смуглую кожу, – но о многих вещах тебе знать не обязательно пока что.

– Это почему? – возмущаюсь.

– Парня у тебя нет? Нет. Вот когда появится, тогда и поймешь.