Служанка Его Светлости, или Как разорить герцога

Нам подали чай, ароматный, с нотками шалфея и мёдом. Мы сидели, потягивая напиток, а парень всё ёрзал по лавке.

– Ты так штаны протрёшь, – одёрнула я его. – Угомонись сейчас же!

– Волнуюсь, – буркнул Дин.

– Всё испортишь, пеняй на себя. Помогать больше не стану.

Внушение подействовало, только теперь менестрель замер, точно мышь под метлой.

– Горе ты моё, – приложила я руку ко лбу, – давай уж, пой. Тихо, помнишь, как будто для себя.

Парень чуть подстроил струны, кивнул и начал мелодию с лёгкого, едва слышного перебора:

Весны младой ты юное дитя,

С зарёй в туманной дымке расцветаешь.

О, Роза, до чего ж ты хороша,

Сердца мужчин красою привлекаешь…

– Вот же засранец, – заскрипела я зубами, – он ведь для хозяйки старается.

Народ не переставал жевать, лишь прислушиваясь к песне, а мой менестрель разливался соловьём. Но неожиданно его выходка сработала. Хозяйка замерла за стойкой, приоткрыв алые губы, и ловила каждое слово песни.

Один ты внемлешь, Басмус Благосклонный,

Как горько мне и жить, и умирать.

Всё, всё возьми, но этой дивной розы,

Дай снова взор печальный повстречать.

Зазвучал последний аккорд, и женщина, не выдержав, подошла к нашему столу.

– Какая чудесная песня! Кто вы?

– Мы недавно в Меглоре, – ответила я за покрасневшего Дина.

– Меня зовут Рози. Отец в честь меня назвал таверну, а когда его не стало, за дела принялась я. Может, – стрельнула она глазками в сторону менестреля, – дон согласился бы выступить у меня вечером?

– Да! – Расплылся юноша лужицей по столу.

Со всей мочи наступила ему на ногу, так что он чуть не вылетел из-за стола. Посмотрел на рожицы, которые я корчила, отвернувшись от хозяйки, и присмирел.

– Меня зовут Дора, а это мой брат Дин. Он знаменитый менестрель (парень сам очень удивился своей популярности). Мы недавно прибыли в Меглор и его уже пригласили в одну таверну… запамятовала, – обратилась к Дину, – как она называется?

– Золотой бык, – не моргнув глазом соврал друг.

Брови Рози поползли вверх, а я вспомнила эту таверну, на главной площади, для сливок общества и снова злобно покосилась на Дина, мог бы придумать менее пафосное заведение.

– Тогда, – загрустила женщина, – отказ понятен.

Мысленно на все лады костерила Дина.

– Знаете, донья Рози, ваша красота покорила моего брата. Ведь эту песню он сочинил только что, увидев вас.

Хозяйка зарделась, теребя косу.

– Думаю, – продолжала я выкручиваться на ходу, – мой брат уделит один вечер для выступления в вашей чудесной таверне.

Рози улыбнулась:

– Я готова хорошо заплатить! Когда?

Дин открыл рот, но я успела пнуть его по ноге.

– Думаю, послезавтра. У него как раз есть свободный вечер. Ты согласен, Дин?

– Д-д-да, – промычал менестрель, потирая ушибленную ногу.

Я поднялась и прошла к стойке вслед за Рози.

– Мужчины не так хороши в торговых делах, не правда ли? Думаю, лучше нам договориться о плате за выступление самим.

Рози довольно кивнула:

– Вы правы, дони Дора. Папенька едва сводил концы с концами, я уж думала, придётся всё продать. А теперь смотрите какая красота, – она горделиво повела рукой вокруг, – только боюсь, больше ларина я не смогу вам предложить.