Девушка моего брата

Сейчас наконец звучит сигнал, оповещающий, что мы спустились на подземный паркинг. Створки разъезжаются, Кир, видимо, пропускает меня вперед, раз не выходит первым, но я этот жест оценить не могу, потому что не знаю, где стоит его машина. Оглядываюсь по сторонам и, увидев его удаляющийся в противоположную сторону силуэт, подумываю сбежать, но…

– Долго тебя ждать? – слышу недовольное и, опустив глаза в асфальт, спешу догнать брата Матвея.

Его внедорожник стоит на два парковочных места и пугает прохожих. Такой же мрачный и злой. Забираюсь в него молча. К счастью, манерами Кирилл не блещет и руки мне не подает. А потом случайно оглядываюсь назад и краснею, вспомнив слова Матвея о “Гелике” и удобстве секса на заднем сиденье такой махины. Мотаю головой и утыкаюсь в телефон, чтобы не было желания подглядывать за его братом.

Мне нужно доехать до автошколы, все. Полчаса. Нужно выдержать тридцать минут. Я в состоянии это сделать.

– И что, это стоит того? – но на первом же красном светофоре мои мечты на спокойную поездку накрываются медным тазом. Не сразу верится, что это Кирилл заговаривает со мной. Я даже ненароком кошусь на монитор, где приглушенно работает радио.

После все же смотрю на его чеканный профиль, а он смотрит только перед собой. Это выше его достоинства – общаться со мной на равных.

И как два родных брата могут быть настолько не похожи друг на друга? Во всем! Даже внешне: у Матвея более коренастая фигура, он чуть ниже ростом, черты лица грубее, но при этом он со своей улыбкой Чеширского кота может быть до безумия милым, если захочет этого. А его льстивый тон… когда-то именно на его “малыша” этим мурчащим голосом я, наверное, и повелась. И у него большие пухлые губы, которым позавидовали бы многие девчонки. Наверное, поэтому он так потрясающе целуется.

Кирилл совсем другой. Он высокий. Стройный. Но я ни разу не видела его без рубашки. Не то чтобы я этого хотела, я не о том. Я о том, что он будто сросся с офисной одеждой – даже в клуб, чтобы потусить с братом, приезжает в пиджаке, а в неформальной обстановке я его толком и не встречала. У него острые, почти хищные черты. И губы вечно поджаты, будто он презирает весь мир и все, что ты ему говоришь. Бедные его девушки… Кстати, я ни разу от Мота не слышала ничего о его личной жизни. Хотя Киру вроде бы под тридцать. Ну, двадцать восемь допустим. Или больше. Не помню точно.

А какие они разные по темпераменту! Один – самый настоящий фейерверк эмоций, другой – мрачная грозовая туча, которая существует, чтобы портить всем настроение.

И эта туча оборачивается ко мне, несмотря на то что нам уже сигналят. Будто без слов напоминает, что задал вопрос. Этот поворот головы и надменный взгляд исподлобья выглядят так властно, что у меня холодок пробегает по спине.

– Что ты… – чуть откашливаюсь и облизываю пересохшие губы. – Что имеешь в виду?

Кирилл плавно трогается с места, совершенно не спеша, в отличие от десятка машин, обгоняющих его с протяжными гудками. И голос его звучит также невозмутимо спокойно:

– Терпеть, когда с тобой обращаются, как с вещью, ради… – он усмехается. Впервые вижу, чтобы он при мне усмехнулся, пусть даже не по-доброму. Правый уголок его рта приподнимается, демонстрируя небольшую ямочку на покрытой щетиной щеке. – Ради материальных благ.