Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь

Аргументы из уст моей дочери звучат железобетонно и вновь решетят пулями мою ноющую грудь. Совсем еще не зажившая рана опять кровоточит. И если я недоумеваю, как оправдать Вадима в глазах Сони, то Северский ловко смещает акценты и переключает ее внимание на себя.

– У взрослых иногда бывают форс-мажоры, и это вовсе не значит, что они тебя не любят.

– Форс-мажоры?

– Ага. Всякие там землетрясения, извержения вулканов, кораблекрушения. Визиты налоговой. В общем, непредвиденные обстоятельства, которые никто не ждал, – Гордей увлеченно объясняет моей Соньке смысл нового слова и выдает совсем уж внезапное. – А хочешь я ненадолго заменю твоего папу, пока он решает свои проблемы? Нарядим елку, купим мандаринов и напишем письмо Деду Морозу. Ника, вы писали письмо Деду Морозу?

– Да, – произношу онемевшими губами и понимаю, что подарок дочке остался у свекрови, и я ни за какие коврижки не заставлю себя вернуться в их дом.

По крайней мере, не сейчас, когда картинки измены до сих пор выжигают каленым железом нутро.

И, если я со вкусом продолжаю предаваться самобичеванию, то у детей все немножечко проще.

– И бенгальские огни зажжем? И снеговика слепим? И на санках будем кататься? – задвинув свои обиды на второй план, воодушевляется Соня и смотрит на Гордея такими восторженными глазами, что у меня перехватывает дыхание и щемит за грудиной.

– Обязательно.

Абсолютно искренне обещает Гордей, и я очень надеюсь, что он не подведет мою крошку. У него ведь красавица-невеста, влиятельные друзья и обязательно должны быть планы на самый грандиозный праздник в году, которого с нетерпением ждут и взрослые, и дети. А он возится с нами и заглядывает в рот моей дочери.

Он всегда был таким. Защищал слабых. Наказывал задир и гордецов. И ставил на первое место чужие интересы – не свои.

– Конечно, хочу.

Поразмыслив пару секунд, соглашается Соня. А Гордей, покончив с остатками пиццы и половиной мясного рулета, предлагает показать ей игровую.

Вскоре они вдвоем скрываются в недрах его необъятной квартиры. Я же расфокусировано пялюсь в стену и сильнее стискиваю десертную ложку. Кусок шоколадного торта лежит в моей тарелке нетронутым. В чашке остывает заваренный Северским чай.

А мне невероятно стыдно. За то, что свалилась мужчине, не способному бросить девушку в беде, как снег на голову. И эгоистично не рассчитала, как много неудобств доставлю ему.

– Соня нашла занятие минимум на полчаса. Так что теперь мы можем спокойно поговорить. Начинай.

Гордей возвращается в кухню спустя пять минут и садится на диван рядом со мной. Тарабанит длинными, как у пианиста, пальцами по столешнице, а я любуюсь его мужественным профилем.

У Северского квадратный подбородок. Упрямые скулы. Широкий ровный нос, который никому не удавалось сломать в драке. Обветренные губы. И тяжелый пронзительный взгляд, от которого хочется спрятаться. Забиться в дальний угол или нырнуть под кровать, и ни в коем случае не отсвечивать.

Но я не прячусь. Я с шумом набираю в легкие воздух и выталкиваю его со свистом.

– Вадик мне изменил. И я от него ушла.