Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь
– …
– Я застала его сегодня в постели с моей лучшей подругой.
– …
– Соня пока не знает, что я хочу подать на развод.
– А я ведь предупреждал, что он не лучшая партия для тебя, Ника.
Жестко чеканит Гордей, а у меня от его бескомпромиссного тона кислотой заливает нутро. Им с братом никогда не нравился Белов, только я была слишком глупа, молода и зла на весь белый свет, чтобы к ним прислушаться.
Слезы обиды на саму себя душат и вырываются на волю буйным потоком. Крупные капли стекают по щекам к шее. Пропитывают влагой футболку.
И самое странное во всем этом не то, что мне постепенно становится легче, а реакция Гордея на мою истерику.
Он придвигает меня к себе. Бережно обнимает. И нашептывает слова утешения, к которым я оказываюсь совсем не готова.
– Ну, тише, тише, девочка. Все обязательно наладится.
Произнесенная уверенным шепотом мантра успокаивает. Мне хочется надеяться, что трудности обязательно отступят, а хмурый небосвод вскоре осветит луч яркого солнца.
В конце концов, если бы не Северский, я бы могла обивать пороги гостиниц, выискивая свободные номера. Или вовсе бы коченела на морозе в ожидании такси, которое в праздничные дни стоит, как крыло самолета.
Но я сижу в тепле, пока моя дочка исследует все прелести игровой комнаты, и уже не так сильно переживаю о том, что будет завтра.
– Спасибо, Гордей. Если бы не ты…
Всхлипываю тонко и прячу лицо у Северского на груди. Порчу его дорогущую безупречную рубашку своими слезами, а он все равно не отстраняется. Осторожно водит ладонями по моим лопаткам, убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос, стирает мутные дорожки с моих щек.
Таких, как он, в нашем мире практически больше нет. Рыцарь. Джентльмен. Вымирающий экземпляр. На самом деле, мне очень повезло, что я с ним знакома.
Катаю эти мысли на разный лад и закономерно теряю счет времени. Неохотно выпутываюсь из спасительных объятий и роняю, растирая онемевшие предплечья.
– Я твоя должница.
– Брось, Ника. Я помог тебе не для того, чтобы потом что-то потребовать взамен.
Укоризненно качает головой Гордей, но я уже сбегаю в ванную комнату, потому что похороненные под слоем пепла воспоминания вдруг оживают и внезапно обретают былую четкость. Здесь очень многое дышит нашей бесшабашной юностью и грозит превратить меня в старую версию Вероники.
Ту, которая не состояла в браке и не боготворила мужа. Ту, которая постоянно влипала в неприятности и совершала глупости. Ту, которая верила в любовь и смотрела на мир сквозь розовые очки.
– Оно тебе не нужно, Ника. Ты выросла. Ребячество ни к чему.
Убеждаю себя, снимая одежду, и встаю под прохладные струи. Смываю с тела усталость и невидимую грязь, которая въелась в кожу после общения с Вадимом.
Из кучи пузырьков выбираю Гордеев гель для душа, потому что многочисленные флакончики, принадлежащие Диляре, вызывают отвращение. «Кокос», «ваниль», «шоколад» – это все слишком сладко и приторно. А вот бергамот, мандарин и сандал – идеальное сочетание.
Пропитавшись чужим запахом и потратив на водные процедуры не меньше получаса, я заворачиваюсь в полотенце и недолго изучаю собственное отражение. Синева под глазами, легкая припухлость и едва заметные морщинки меня не красят и снова заставляют комплексовать.