Седьмое небо

– Да-да, единственный старшина в эскорте, помню. Я Вам тогда лейтенанта присвоил.

– Приказ тот так и не поступил, товарищ маршал. В полк вернулся штатный командир, еще до нашего возвращения из Японии. Звание лейтенант я получил в июне этого года, после боя над Хасаном.

– Лейтенант, в чем причина такого к вам отношения со стороны командования полком? – прозвучал вопрос со стороны старшего Сталина.

– Для того, чтобы ответить на этот вопрос, товарищ Сталин, необходимо вложить в мое личное дело вот эту бумагу, заверенную особым отделом 1-го гвардейского авиакорпуса еще в 1943-м году. Её изъял из дела второго июня 1947 года адъютант командующего 10-й воздушной армией. Когда он вышел подписать направление на переучивание в 117-й ЗАП, я извлек ее из мусорной корзины для бумаг.

– Зачем?

– В ней говорится о том, что я знаю, где находится моя кандидатская карточка, выданная мне 5-го мая 1942 года на Ленфронте политотделом 1-й горнострелковой бригады народного ополчения. Она была закопана на Клухорском перевале в сентябре 42-го, вместе с остальными документами шести человек, оборонявших этот рубеж и не пропустивших немцев через него. Но попасть на перевал и доказать это, я за все время так и не смог. В отпуске с 1940 года я ни разу не был.

– Раз вы удержали перевал, почему не достали документы? – задал вопрос белобородый генерал-полковник.

– О том, что мы удержали перевал, я узнал в госпитале в Алма-Ате. Вот эта нашивка за те ранения. Там прошел ВЛК и закончил ускоренный курс 2-й Одесской авиашколы в городах Фрунзе и Кант. Оттуда попал в свой гвардейский полк, но успел сделать всего два боевых. 5-го июля 1943-го получил три проникающих ранения, но сел, моим ведущим был старший лейтенант Муравьев, комэск. Вернулся в полк я только в августе 1944-го. Муравьев вновь взял меня своим ведомым. За первый же боевой вылет я получил орден Красного Знамени: обнаружил аэродром противника, на который из Кенигсберга перелетела 3-я группе 54-й дивизии немцев. Меня тут же забрал у Муравьева ведомым новый командир полка, бывший адъютант командующего армией. А через два дня он промахнулся по «фоккеру», который добивал самолет командира полка «Нормандия-Неман», хотя атаковали мы из удобнейшей позиции: сверху и сзади противника. Он промахнулся и проскочил, а я этот «фоккер» сбил. Разрешения на атаку он мне не давал. Я получил первый выговор: оставил командира без прикрытия, на целых три секунды, я его успел догнать, еще на выходе из атаки. На «фоккер» ушло менее трех секунд. А после получения мной французского ордена, мы стали врагами. Но я так и летал его ведомым, на боевые сам он прекратил летать, вообще. И меня не пускал. Муравьев меня использовал как инструктора по вводу молодежи в строй. Исполнял его обязанности. И сейчас просит вернуться в полк, и занять это место. Вот его письмо.

– И почему такая любовь у командира полка к старшине? – довольно ехидно спросил все тот же генерал-полковник. Позже выяснилось, что его фамилия Булганин, и он – министр обороны, из политруков, Членов Военного Совета.