Седьмое небо

– А мы думали, что ты пристроился в хвост какой-нибудь московской вдовушки, службу забросил и наслаждаешься внеочередным отпуском.

– Отпуск мне за этот год положен, но год еще не кончился.

– Я в этом году тоже без отпуска. Занятия начнутся завтра, после развода. Пойдем, доложимся о прибытии Кочеткову, а то он уже волноваться начал: «Где там наш «приморец»». Тобой дважды интересовался Селезнев, но я сказал, что тебя «миговцы» в Москву утянули.

– И как реакция?

– Сказал, что пусть отдохнет, после трудов праведных.

– А в чем дело?

– Завтра узнаешь.

К генералу мы не попали, был занят, Кочетков тоже где-то отсутствовал. У нас издревле так было: новое дело всегда начинается с раскачки. Утром на построении Селезнев вручил Андрею еще один орден. Орден Ленина за тот бой у Хасанской. Я, пока, такой не заслужил. Плюс «порадовал», что первая эскадрилья будет демонстрировать советскому народу полную готовность к отражению атак противника на параде, посвященном дню авиации в Тушино. Поэтому эта неделя зачетная для всех, особо это касается тех, кто еще не сдал зачета по знанию района полетов, куда теперь включена и Москва. И началась зубрежка. Единственное, чем это действо отличалось от подобных полковых зачетов, что к нему готовили шесть штурманов восьми эскадрилий будущего учебного полка. В линейных полках к нему никто не готовит, а принимает тот самый штурман эскадрильи. Здесь дело было поставлено таким образом, что готовит тебя один человек, а сдаешь «чужому». Затем еще неделю отрабатывали полет в плотном ряду, крыло к крылу. Носы серебристых машин покрасили красной краской. Самолеты все были разношерстными: разных серий, с разными двигателями. Их еще и меняли, с завидной регулярностью. Затем прибыли новые, второй серии, которые эскадрилья облетала, и вечером после облета перелетела в Монино. Конфуз произошел именно 18-го августа, когда «лучшие представители советского народа, принимавшего парад», решили своими руками потрогать серийные самолеты. По радио приказали садиться в Тушино. Я в эскадрилье был самым младшим по званию, чего не скажешь о возрасте, были летчики и 25-го года рождения, но в званиях и в должностях выше, чем я. Мое дело последнее. О том, что что-то не так мы поняли еще в воздухе. Три машины горело на земле. На второй серии МАП распорядился использовать покрышки Рыбинского Шинного завода, а тормоза были колодочными, они клинили на посадке, и на трех машинах колеса задних стоек сорвались и загорелись. Я сел без происшествий, так как был уже готов к подобному, видел с воздуха. Впрочем, «разносили» не нас, а представителей МАП, даже не бюро Микояна. Одна машина сгорела полностью. До этого была попытка ставить нашу резину на эту машину, которая закончилась именно так. Ко мне подошел Владимир Александрович:

– Как слеталось? Шины на месте? Мысли: как этого избежать, есть?

– Немцы намотку делают из проволоки, а американцы какой-то кевлар используют, и только натуральный каучук, не синтетику. Но гореть начинает у барабана. Думаю, что требуется всю систему менять, делать что-то вроде многодискового сцепления и разносить нагрев на внутреннюю поверхность, а не на внешнюю. А так – зажигалка получается.