Плохиш. Ставка на любовь

Я хочу сказать, что это не я, что это Аля сказала учительнице про кафе, но в последнюю секунду себя останавливаю. Внутри словно кислота разливается – едкая и жгучая.

Почему-то мне кажется унизительным вот так оправдываться, особенно в ситуации, когда накосячил весь класс, а крайней оказалась я.

В общем, я просто молчу, но Настя, кажется, и не ждет от меня ответа, она длинно выдыхает, шмыгает носом, а потом жалобно спрашивает:

– Саш, слушай, а что теперь делать?

– Ты о чем? – холодно спрашиваю я.

– Я про Беса! Может, сказать ему, что я соврала и что у меня уже скоро день рождения? Или просто объяснить ему, что я взрослая и что родители мне все разрешают? О, слушай, а, может, мне самой его позвать куда-нибудь? В кино, например?

– Подожди до октября, – язвительно советую я. – Тогда Бессонову уже ничего не помешает показать тебе фильм. Только заранее к нему запишись на нужный день, а то вдруг еще будут желающие на кинопоказ.

Но Настя как будто не слышит моего сарказма.

– С ума сошла? – вполне серьезно огрызается она. – Он в июле уедет, у него там уже игры начнутся.

– Как уедет, так и приедет.

– Ага, если бы! Не приедет. Это нам случайно повезло, что он в нашей школе аттестат получает, второй раз уже так не обломится. Бес сам говорил, что у нас тут дыра по сравнению с Москвой.

– Это у него в голове дыра! Там, где мозги должны быть, – не выдерживаю я. – Знаешь, Насть, ты, конечно, моя подруга, и я очень за тебя переживаю и всегда готова помочь, но про этого Бессонова я больше не хочу слышать ни слова. Ясно?

– Ну и пожалуйста! – вспыхивает Настя. – Раз тебе пофиг на то, что мне важно, то нам не о чем говорить. Прости, что отвлекла тебя от твоих супер важных дел!

Она бросает трубку.

Я откладываю телефон на стол, чувствуя себя оплеванной.

Настя всегда очень эмоционально на все реагировала, особенно когда дело касалось мальчиков, так что ее всплески меня не особо удивляют. Но раньше она никогда так грубо со мной не разговаривала.

А все из-за него… из-за Бессонова…

Перед глазами вспыхивает его красивое лицо с презрительной ухмылкой, блестящие темные глаза и высокий лоб со спадающей на него прядью черных волос. Какой же он мерзкий!

Вот бы он взял и провалился куда-нибудь, чтобы в жизни его больше не видеть!

С этими мыслями я провожу весь вечер: делаю уроки, мою полы, читаю, засыпаю, так и не дождавшись мамы, а на следующий день как обычно прихожу в школу пораньше.

Учительница истории приходит одновременно со мной и, открывая класс, просит:

– Саша, не могли бы вы с доской помочь? Вчера пятиклашки ее мелом разукрасили, надо хорошо помыть, а я не успеваю. Мне надо в учительскую – карточки распечатать к уроку.

Алена Денисовна очень молодая, совсем недавно из пединститута, и почему-то ко всем нам обращается на «вы». Это немного странно, но приятно. Пожалуй, из всех наших учителей она самая классная и все время старается придумать что-нибудь такое, чтобы нам на уроке было интересно.

Поэтому я даже не раздумываю.

– Конечно, идите! Я помою, – решительно киваю я.

Она уходит, а я набираю ведро воды, отыскиваю тряпку почище и принимаюсь отмывать доску. Она реально вся изрисованная, и приходится как следует прополаскивать тряпку, иначе мел только размазывается.