Извращенное королевство

Я улыбаюсь и наконец, первый раз за утро, кусаю свой завтрак. Мы с Ноксом обсуждаем те времена, когда он запрещал себе искать меня. Очевидно, Агнус не хотел, чтобы мы общались без участия папы.

Мы немного болтаем, когда у входной двери раздается шум. Я встаю, и Нокс подходит ко мне. Мы растерянно хмуримся, следуя к источнику звуков.

Дворецкий разговаривает с кем-то у двери. Не успеваю сделать и шага вперед, как меня внезапно обнимают.

Ноздри наполняет аромат «Нины Риччи», когда тонкие руки обнимают меня так крепко, что едва ли не душат.

– Элси, – кричит она мне в шею. – Боже, с тобой все в порядке. Все будет хорошо, милая.

– Тетя?

– Я здесь. Тетя рядом. – Она отстраняется и изучает мое лицо безумными глазами. – С тобой все хорошо? Ничего не болит? Ты кушала?

– Все нормально, тетя.

– Успокойся, Блэр. – Голос дяди такой же умиротворяющий, каким я его помню. Он держит мой рюкзак и с непоколебимым спокойствием стоит на входе.

Я слабо ему улыбаюсь.

Я ужасный человек. Прошло два дня с тех пор, как я сообщила им, что возвращаюсь домой, а потом исчезла, не сказав ни слова.

– Прости, – шепчу ему я.

Хотя я все еще злюсь на них за то, что все эти десять лет они скрывали от меня правду и запрещали искать ее, тетя и дядя по-прежнему мои родители. Так или иначе.

– Идем домой, милая. – Тетя вцепилась ногтями мне в руку. – Оставим это место.

– Категорически нет. – Голос папы эхом раздается у меня за спиной, словно гром: сильный и бескомпромиссный. Он встает рядом со мной и обращается к тете: – Вы все можете остаться здесь сколько хотите, но Эльза никуда не пойдет.

Дядя и тетя замирают, глядя на него, как на призрака, – отчасти он им и является.

Не могу их винить. У меня была такая же реакция, когда я впервые его увидела.

– Ты жив, – шепчет дядя.

– Мне без разницы, жив ты или нет, – огрызается тетя. – Эльза – моя приемная дочь.

– Эти бумаги можно в любой момент аннулировать с учетом того, что ее настоящий отец жив.

Губы тети трясутся, но внешне она держится прямо и спокойно.

– Я не оставлю с тобой Эльзу, чтобы ты не разрушил ее жизнь, как разрушил жизнь Эбигейл.

– Вы как никто другой знаете, что Эбигейл была больна задолго до того, как я женился на ней. – Он угрожающе делает шаг вперед. – Я был рядом с ней до самого конца, а вот где была ты, Блэр?

Тетя вздрагивает, словно он дал ей пощечину.

Эту сторону папы я никогда не видела – безжалостную и беспощадную.

Она потирает шею.

– Эльза, идем домой, детка.

Где-то в глубине души я скучаю по дяде и тете и мне ее жаль – из-за трудного прошлого и деспотичного отца.

Должно быть, ей стоило больших усилий приехать в Бирмингем, когда это место ассоциируется у нее с травмой. Она немного дрожит с той минуты, как обняла меня, и я думаю, что это связано и с местом, и со мной.

Несколько месяцев назад я бы без разговоров взяла ее за руку и последовала за ней.

Однако так поступила бы Эльза из прошлого.

Поэтому я аккуратно высвобождаю руку.

– Я остаюсь.

Дядя прикрывает глаза с болезненным выражением лица.

Рот тети открывается и закрывается, как у рыбы.