За твоей спиной
Дрожать начинаю. Всем телом и душой.
– Почему ее не могут признать умершей? – сохраняет спокойствие Расул.
– Думаю, этому как-то способствует Герман. Правда, совершенно не понимаю, зачем ему это надо.
– Как она пропала?
Я смотрю ему в глаза и шепчу:
– Просто исчезла… В здании аэропорта.
Расул приподнимает брови, выражая крайнее удивление.
– Они собирались на отдых с годовалым Лукой. Сдали багаж, уже прошли таможню и досмотр. В отстойнике Агата исчезла… Просто как сквозь землю провалилась, Расул.
– Я так понимаю, записи с камер видеонаблюдения подтверждают показания очевидцев?
– Конечно. У следователя, который ведет дело, к Герману нет никаких претензий.
– А у тебя? Тоже считаешь, она просто пропала?
– Я не знаю…
Обняв себя за плечи, гипнотизирую загорелые мужские руки. Раньше они символизировали надежность и защиту, а сейчас опасность. Все поменялось.
– Я тебя понял, – кивает Расул, что-то обдумывая и печатая сообщение в телефоне. – Узнаю, как можно тебе помочь. Живите пока здесь. Но связью лучше не пользоваться.
– Я и не планировала…
На лестнице появляется заспанный Лука в майке и трусах. Не обращая внимания на Расула, быстро топает по ступеням и, преодолев гостиную, врезается мне в ноги.
Прячется.
– Ну ты чего? – смеюсь, поглаживая тонкие волосы. – Это Расул. Он наш друг.
Хаджаев на мое признание никак не реагирует. Внимательно за нами наблюдает. Я снова задаюсь вопросом, есть ли у них с Мадиной сын или дочка? А может, уже двое? В интернете об этом ничего нет.
– Пить хочу, – жалобно просит Лука.
Посадив сына на свой стул, иду к чайнику. Затылок и спину тут же, будто под анестезией, подмораживает.
Сын жадно пьет воду, обхватив руками прозрачный стакан, затем ставит его на стол и смачно вытирает рот. Пристально смотрит на Расула. Изучает. А тот не отводит глаз от Луки. Коротко ему кивает. Мол, чего тебе?
– А ты добрый друг? Или злой? – совсем по-взрослому интересуется мой пятилетний сын.
– Никогда не спрашивай такого у незнакомцев, – строгим голосом отвечает Расул.
Без особого энтузиазма, но и негрубо. Нормально.
– Почему?
– Потому что ты можешь поверить, а тебя обманут…
– Почему? – повторяет Лука.
– Потому что люди часто говорят друг другу неправду…
– Почему?
Моего лица касается чуть растерянный взгляд карих глаз. Прячу улыбку за волосами, опуская голову. К такому жизнь тебя не готовила, Расул Хаджаев?
– Ты знаешь, где находится твое сердце?
Лука кивает и прикладывает ладошку к груди.
– Теперь просто посмотри и подумай. Хороший я или плохой. Если хороший, сердцу будет тепло, если плохой – оно будет мерзнуть.
Сын замирает. Морщится. Вздыхает тяжело.
Убирает ладонь и снова прикладывает к майке.
– Так, давай-ка спать, – решаю закончить их эксперимент, пока Лука чего-нибудь не ляпнул, как все дети умеют.
– Мое сердце сказало, что ты добрый, – последнее, что произносит он, уже шлепая наверх, в спальню.
Расул тоже поднимается. Подхватывает пиджак и надевает его, поочередно поправляя манжеты белоснежной рубашки. После этого убирает мобильный в карман брюк и смотрит в сторону лестницы. Кивает, словно решаясь.