Пленница

– Такого мы не допустим, – обнадеживает отец. – Но для этого мне нужно будет ненадолго уехать. А ты поживешь пока у мэра. У него, кстати, сын готов жениться, симпатичный молодой человек, работает в банке.

– Папа, это-то здесь при чем?.. Я вообще не планирую замуж так рано.

– Ну а вдруг? Присмотрись к парню. И будь паинькой, Рада. Многие люди вложили в дома все, до копейки, они на нас надеются.

После сложного разговора сплю я тревожно, снятся кошмары, а утром просыпаюсь от грохота. Накидываю на плечи халат и сбегаю на первый этаж.

Поначалу непонятно, что происходит. Сцена, которая разворачивается на моих глазах, поистине чудовищна.

И да, само чудовище тоже здесь – стоит у столешницы. Как и вчера, одет Алтай безупречно, но менее формально – рубашка и брюки. Волосы собраны, шрам на прежнем месте. А вот брови… Брови чуть выше, чем положено, что говорит о том, что бандит немало удивлен.

И удивила его наша Елизавета.

Которая по-настоящему борется с отцом, рвется ему глаза выцарапать. Папа выкручивает ей руки. На полу стекло от разбитой посуды, две сковородки.

Сперва я думаю, что шум был из-за бандитского налета, и пытаюсь как-то связать драку с нарисованной в голове картинкой, но спустя мгновение осознаю, что вряд ли Алтай расфигачил целый сервиз. Он, кажется, сам не знает, что и делать.

– Ой! – восклицаю я, понятия не имея, за что хвататься и как себя вести.

Папа отвлекается на мгновение, Елизавета тут же изворачивается и кусает его за нос. Он вскрикивает от боли.

– Вот зараза!

Я машу руками, не представляя, как подступиться и разнять. В полном шоке перевожу глаза на Алтая, и тот совершенно невинно пожимает плечами.

Подаю ему знак: сделай что-нибудь. Он быстро качает головой, дескать, ни за что на свете.

Это было бы забавно, если бы не наш вчерашний разговор с отцом, и я, конечно, сдерживаю улыбку.

Алтай всегда был ко мне добр, насколько это только возможно, но нельзя забывать, чем именно он занимается. К нему приходят люди, находящиеся в затруднительной ситуации. Нередко – на грани. Никто в здравом уме с такими процентами не возьмет в долг деньги под залог недвижимости. Алтай наживается на бедах, он сам дьявол на земле, собирающий души. От такого человека интуитивно хочется держать подальше.

– Доброе утро, – говорю я сухо, собирая волосы в хвост. Жаль, завязать нечем. – Что… случилось?

Входная дверь распахивается, к нам присоединяется дядя Вардан.

– У отца своего спроси, что случилось! – орет Елизавета. – Старый козел! Ненавижу тебя! Ты мне всю жизнь сломал! И девочкам моим!

– Лиза, Лизонька… – причитает папа, держась за нос.

Драма набирает обороты. Я растерянно хлопаю ресницами, решаю вмешаться:

– Елизавета, пойдемте, мужчинам нужно поговорить без нас. Так же нельзя…

Но мачеха отталкивает меня и снова бросается в бой. Она толкает стол, тот опрокидывается, разбивается ваза, разливается вода. Цветы по всей кухне. На втором этаже громко плачет Пава…

У меня у самой мурашки табуном по коже и тахикардия, потому что прекрасно понимаю: Елизавета не стала бы так себя вести на ровном месте. Обессилев, она падает на колени и закрывает лицо ладонями.