Я объявляю тебе войну

Раздаю. Задерживаю дыхание. Живот напряжен, пяткой отбиваю ритм. В отличие от меня Анечка держится, но на каком-то уровне я чувствую ее страх. И он не меньше моего.

– Вскрываемся? – пусть просто все закончится. Блядь.

Исхакова нацепила маску. Ни один мускул не дергается на ее лице. Чертова пластиковая кукла в кружевном белье.

– Или… Мы можем остановиться.

Даю ей шанс. Сверхблагородство с моей стороны, когда я готов растерзать ее зубами.

– Зачем? – вполне серьезно спрашивает.

Ехидно усмехаюсь. Вновь кто-то подхватывает. Начинаю путать голоса. И не различить, парень это был или девчонка. Сумасшествие.

– Чтобы тебе не пришлось полностью раздеваться.

Дура!

Зависаем друг на друге. Я пялюсь на ее губы, дурацкие сережки – они вновь бренчат, – косточки-ключицы, грудь. Ее кожа молочного цвета и контрастирует с цветом волос. Белоснежка какая-то, но с нутром королевы-мачехи.

– Думаешь, я проиграю?

Хмыкаю.

– Вскрываемся, Градов.

На языке сладкое яблоко – послевкусие виски – становится горечью. Я делаю над собой усилие и по одной карте кладу на стол.

Пять, шесть, семь, восемь, девять. Все черви. Стрит Флеш.

– Помочь расстегнуть лифчик? И, кстати, про твои трусики, их же тоже будешь снимать?

Исхакова сглатывает, ее горло дергается, а следом она карту за картой кладет на стол. Десять, валет, дама, король, туз. Все пики. Роял Флеш. Самая высокая комбинация.

Взгляд тяну от карт до ее глаз, в которых играет удовлетворение, победа, счастье.

Боковым зрением улавливаю телефоны, готовые к съемке видео. От колен до стоп дрожь, а суставы прокручивает через пресс. Лицевые мышцы дергаются. Я то скалюсь, то издаю странный смешок.

Блядь. Я потерян.

– Снимай. Ты проиграл, Градов.

– Ладно, поиграли, и… Хватит. Аня. Признаю, сегодня я не в форме. Ты выиграла, – хлопаю дважды и на нее смотрю. Хоть бы улыбнулась, как-то сгладила высоковольтный треск между нами. Сейчас же взорвемся. Поубиваем друг друга.

Исхакова впивается глазами, как клещ.

– Снимай, Матвей.

Она всегда добивается своего.

Смотрю на Бажену. Та в замешательстве, и будет совсем глупо и неправильно просить ее вытащить меня из этой ситуации.

Что ж…

Анечка захотела войну, она ее получит.

Встаю, касаюсь резинки боксеров. Мне не стыдно раздеться, меня просто уделали там, где нельзя: на моей территории, в моей игре, при моих людях.

– Надеюсь, мы не разочаруемся, – подбрасывает больше поленьев в нашу войну.

Под ее уничтожающий взгляд стягиваю с себя последнее, что осталось на мне. Девчонки галдят, вокруг вспышки, свет от камеры. Не открываясь, смотрю на ту, что осталась сидеть напротив и смотреть в мои глаза.

Сука.

Она не улыбается, но я ловлю короткую усмешку. Ее черные глаза как разлитая нефть: лишает все живое существования, а меня – спокойной жизни.

Любуйся же, змеюка! Нравится? А? Нравится?

– Я ожидала лучшего, – говорит и быстро надевает юбку с кофтой.

Больше не взглянув на меня ни разу – ни на меня, ни на мой член, – уходит.

Не выхожу из квартиры, а выбегаю. Из духоты на леденящий холод. Мне так кажется, хотя температура вряд ли опустилась ниже пятнадцати градусов. Пока еще относительно тепло.