Я объявляю тебе войну

Только ее короткое:

– Вскрываемся?

Блядь.

Каре против Стрит Флеш.

– Тебе помочь снять футболку, Градов?

Издаю короткий смешок, маскируя им шок и разочарование. Нет, я не стесняюсь показать свое тело, да и сколько раз меня видели без футболки? Но сейчас другое. Я делаю это не по своей воле, а потому что проиграл. Исхаковой.

Рассчитываю увидеть удовольствие в ее глазах, а там… Скука.

– Один-один, Анечка.

– Теперь сдаю я, – собирает карты и ловко тасует их между собой. Не глядя на ладони, смотрит пристально на меня.

Дьяволица. Волосы ее еще эти распушились и вьются у лица.

– Играем до конца? – с кивком спрашиваю.

– Догола. Ты прав.

В меня летят первые две карты. Воцаряется мертвое молчание, слышен только шелест колоды. Мы все перестали дышать. И я в том числе.

Твою ж мать, у меня спина становится влажной, и это не от духоты в зале. Тяжело признаться самому себе, что я взволнован. Первый раз за все время, что Исхакова сидит за этим столом, задумываюсь о количестве одежды на мне. Футболка отброшена. Остались джинсы и боксеры. Но до этого ведь не дойдет?

Выдыхаю, когда у меня выпадает стрим флеш против ее фулл хауса.

– Ну показывай, Анечка, что прячется под твоей юбкой, – собираю разбросанные по полотну карты и то и дело поглядываю на Исхакову. Сережки вновь бренькают, от этого звука плечи покрываются мурашками.

В горле пересохло, и я допиваю виски до дна. Растаявший лед худо-бедно разбавил крепкий алкоголь, но в голову бьет усердно.

Исхакова опускает свой взгляд, но поднимается с места, чтобы расстегнуть молнию сзади юбки. По залу тянется одобрительный гул.

Чувствую, как в венах закипает кровь и взрывает вены своей температурой. Пульсирует каждая жилка в моем теле.

Юбка падает к ногам дьяволицы. Анечка… В чулках. Черные, тонкие, с поясом. И да, я вижу кружевные стринги. Только потом я плыву взглядом по ее телу вверх и встречаюсь с надменным взглядом, который не предвещает ничего хорошего.

Если в следующем раунде она проиграет, то что Исхакова будет делать? Снимать лифчик с трусиками?

– Я готов поставить десятку, но чтобы Анечка уже не играла, а просто разделась! – говорит кто-то справа от меня. Другой подхватывает.

Каждый пытается перебить ставку, в то время как Анечка сидит с королевской осанкой, но с плотно сжатыми губами.

Сережки больше не бренчат. Замолчали, твари.

– Раздавай, Градов.

Тасую, сбрасываю ей две, себе. Дополняем по еще три. Ускоряемся, перебиваясь густыми вдохами. Стол кажется узким, а Аня слишком близко. Ее запах въедается в кожу.

– Джинсы долой, да, Мот? – веселее говорит, когда ее каре бьет мой фулл хауз.

Моя очередь поджимать губы.

Встаю со стула, тянусь к пуговице и молнии на джинсах. «Вжик» остро разрезает слух. Рубцы на моей репутации уже не сшить.

Огненные импульсы струятся по телу от сердца. Жгут. Движения резкие, нервные.

Я больше не могу проиграть. Только не сейчас. Только не ей.

– Сдавай, – приказывает.

Последний раунд.

Зря я пил. С сознанием что-то происходит. Перед глазами расплывчатое облако, пальцы потряхивает от того, как сильно я тасую колоду. Глаза Исхаковой полны брезгливости, и это тоже, черт, бьет по моему самолюбию. Она единственная, кто так на меня смотрел за всю мою жизнь.