Города гнева

– Корпорация спасла многих, – запальчиво перебил я, ощущая, как изнутри поднимается волна возмущения.

– Ну да, ну да, – усмехнулся Микаэль, но спорить не стал, переключившись на другую тему.

Мы стали друзьями. Нет, не так, как становятся друзьями на верхних уровнях, где дружба – это выгодная партия. Мы стали настоящими друзьями, хотя я никогда не решался произнести это вслух. Я видел, как в его не по годам взрослых глазах отражается презрение к системе, и он говорил мне об этом жестко и прямо, без прикрас.

– Знаешь, Эрик, в благие намерения Корпорации верит все меньше людей. Ты что-нибудь слышал о «Сети»? – однажды спросил Мика, понизив голос до полушепота. Его глаза искрились азартом и тем блеском, что появлялся, когда он рассказывал о девчонке, с которой недавно замутил.

– Ты про сопротивление? – напряженно уточнил я. Микаэль оглянулся, опасаясь, что кто-то может нас подслушать.

– «Сеть» – не просто бунтари, Эрик, – в его глазах вспыхнуло восхищение. – Это люди, которые решили не ждать чуда. Они действуют скрытно, но их нити тянутся через все острова. Они знают, как выжить в этой гнилой системе. Более того – знают, как ее разрушить.

Я напрягся, чувствуя, как кровь начинает быстрее пульсировать в висках. Разговоры о «Сети» я, разумеется, слышал, но всегда относился к ним как к слухам – нелепым и преувеличенным. Кто-то утверждал, что «Сеть» – всего лишь миф, созданный, чтобы пугать Корпорацию, другие говорили, что это маленькая группа недовольных, которую легко подавить. Но тон, с которым говорил Микаэль, заставил меня усомниться.

– И что же они делают? – осторожно спросил я.

– Ты когда-нибудь задумывался, куда исчезают ресурсы? – Мика внимательно посмотрел на меня, изучая мою реакцию. – Или почему некоторые острова, вроде Гидрополиса, начинают открыто саботировать поставки? Это они. «Сеть» мешает логистике, нарушает распределение вашей системы, похищает то, что вы у нас крадёте, и передаёт тем, кто умирает от голода. Они не сидят сложа руки, а действуют. Порой жёстко, но разве у них есть выбор?

Я хотел возразить, но слова застряли в горле. Отец всегда говорил, что саботаж – это результат «природной лени и слабоумия». А теперь я начинаю понимать, что это не лень, а отчаяние.

– Ты с ними связан? – прямо спросил я, настороженно изучая его одухотворенное лицо.

– Я? – Мика усмехнулся и пожал плечами. – Я лишь наблюдаю. Эти люди готовы рискнуть всем ради шанса жить по-другому. Их не волнуют ваши законы и приказы. И знаешь, что самое интересное? Их становится больше.

– Больше? – переспросил я, не скрывая скепсиса.

– Ещё бы, – он бросил на меня уверенный взгляд. – Ты удивляешься? В мире, где пайки урезают, а семьи выживают в спартанских условиях, люди готовы пойти за теми, кто хотя бы обещает перемены.

На мгновение я замолчал, пытаясь осмыслить его слова. Во мне боролись два чувства: возмущение и странное, необъяснимое уважение. Микаэль не был наивным мечтателем и к своим бунтарским убеждениям пришел не просто так.

– А что, если я скажу, что они ошибаются? – спросил я, надеясь найти в его взгляде хоть крупицу неуверенности. – Разве то, что они делают, не приводит к ещё большему хаосу?