Мороз К.О. Мэр Ёлкино

Докатился!..

Сбросив ноги на холодный пол, активно вращаю головой и потираю голую грудь.

Блядь.

Стопэ!

Голую грудь?..

Откинув легкое одеяло, обнаруживаю на себе только боксеры. Слава богу, те же, в которых и был с утра.

– Ты уже проснулся? – слышу воркующий, мягкий голосок.

В комнату проникает одинокая полоска света, расширяющаяся по мере того, как дверь открывается.

– Почему я в трусах? – предъявляю претензию. – Точно помню, что заснул в одежде, после того как ты мне что-то вколола…

Пытаюсь как-то прийти в себя. Единственное, что ощущаю, – стало лучше.

– Ты пропотел, – Ника сообщает спокойным голосом. – И… никак не просыпался, поэтому я тебя раздела, чтобы не замерз, и температура снова не поднялась. Уже шесть часов вечера. Скоро Новый год.

– Прости!.. Ты меня… что? – усмехаюсь, дальше этого слова не расслышав абсолютно ничего, хотя голова на удивление ясная.

– Я. Тебя. Раздела.

Звучит пиздец как сексуально.

– Хм, – рассматриваю Нику, все еще стоящую в дверном проеме.

Лампа из коридора озаряет тонкую, высокую фигурку. Ткань стыренной у меня футболки выглядит почти прозрачной.

– Я ведь медицинская сестра. Ты разве забыл? – скромно спрашивает она. – У меня нет пола…

Мажу взглядом по стройным узким бедрам и длиннющим гладким ногам.

– Ага. А у меня нет потолка, – хрипло ворчу.

Прикрыв пах подушкой, направляюсь мимо Мандаринки в ванную комнату.

В душе под потоком теплой воды всего на пару минут тоже становлюсь небинарной личностью, потому что с силой обхватываю возбужденный член и дрочу (простите за подробности), вспоминая медицинские кресты на сосках Ники, мать ее, Солнцевой.

Ну той, которая «без пола».

Самоудовлетворившись, быстро моюсь, возвращаюсь в комнату и надеваю чистые трусы. Нахожу в стопках одежды выцветшие джинсы и черную футболку-поло такой длины, чтобы прикрывала пах.

Да и так официальнее.

Все-таки у меня гостья из Минздрава.

Когда спускаюсь на первый этаж, изумленно обвожу взглядом помещение.

– Это что за на хер? – не сдерживаюсь.

– А… я тут всего немного украсила. Раз уж на время стала твоей сиделкой и Новый год нам придется отмечать вместе… Я привыкла к домашней, новогодней атмосфере.

Мое лицо вытягивается, пока я медленно изучаю сияющую на шторах гирлянду и мишуру, закрепленную над дверью. А еще дурацкие снежинки, свисающие с потолка.

Но кульминацией этого безобразия становится моя сова!..

Сука!..

Не знаю: ржать или рыдать.

– Ты что, трогала мою птицу? – мрачно спрашиваю, внимательно разглядывая разноцветный галстук-бабочку на толстой шее и новогодний, свисающий на морду лица колпак с помпоном.

– А? Да, мы с Аликом успели подружиться. Он клевый!

Альберт пучит желтые шары и изображает из себя святого великомученика.

«Может, я пока в чулане поживу?» – уязвленно гавкает.

«Да щас. Я тут один вывозить должен?»

«Су-ка…»

Отворачивается к стене, обиженно взмахнув помпоном, а я, с опаской посмотрев на Нику, иду на кухню. Не девка, а петарда. Сову незнакомую переодела. Надо же!..

Я в шоке.

Врубив подсветку, проверяю размороженное мясо в тазике и недовольно смотрю на объемный пакет на столе.