Мороз К.О. Мэр Ёлкино

«Что? Случилось чего?»

«Бабушка говорит, ты у нас… алкоголик. Это правда?»

«Чего?»

Ржу в голос и закашливаюсь до потери дыхания. Твою ж мать! Помру тут в одиночестве на радость Альберту. Интересно, совы едят падаль?..

«Так вот. Дядь Костенька! По телику сказали: все алкоголики плохо заканчивают. Я так расстроился… из-за тебя».

Была бы у меня в запасе скупая мужская слеза – пустил бы. Кому-то на меня не похуй. Будь я хоть Си Цзиньпин, хоть глава Елкино или хоть хер с горы.

«Левка, бабушка, наверное, имела в виду трудоголик, – поправляю малого. — Это означает, что я много работаю и мало отдыхаю. От этого не умирают. По крайней мере, сразу».

Разве что… погибают в страшных муках от взрыва в яйцах из-за долгого воздержания, но это не то, чем хочется делиться с наивным двенадцатилетним пацаном.

«Да, точно! Трудоголик! Дядь Кость», – ржет смайликами.

«Ладно, позже спишемся. Маме привет».

Откинувшись на спинку стула, ныряю в тяжелые мысли. Пожалуй, мало кто не подводит итоги года хотя бы в голове. Автоматически подсчитываешь свои достижения и неудачи. За что-то хвалишь себя, за что-то ругаешь. И, конечно, веришь, что в следующем году не будешь феерическим долбоебом и не станешь перечить губернатору и зарвавшемуся олигарху, когда они захотят сходить на кабана в несезон.

За такую оплошность я и был сослан в места не столь отдаленные – в суровое Елкино.

Посматривая на часы на стене, стрелки которых показывают полдень, невольно вспоминаю прошлый Новый год.

Я отмечал его с Паулиной. Дорогой ресторан, съемочная группа модного сериала для главного телеканала страны, куча людей в дорогих костюмах и блестящих платьях. Роскошная Москва за окном.

Был ли я счастлив?

Вздыхаю.

Наверное, да.

Альберт смотрит на меня с укором и пучит желтые глаза-пятаки.

– Что зыришь? Я хотя бы трахался! – отвечаю ему мрачно.

Затем, покачиваясь, бреду наверх.

– Сожрешь мясо – сделаю из тебя чучело для класса биологии в местной школе, – предупреждаю птицу. – Будут дети в тебя карандашами тыкать и сигареты прятать…

В дверь настойчиво стучат. Комната плывет перед глазами. Кто там еще? Вариант только один – это Нина, моя навязчивая соседка.

Открыв замок, дергаю ручку и застываю. Морозный воздух обдает лицо и расходится мурашками по шее.

Вернулась?..

Вообще, я еще не определился с тем, как ее называть. Ника напоминает мандаринку – взрывная, яркая, сочная… Даже слишком.

Вкусная.

Или режет взглядом, словно острым скальпелем. Вчера сказала: в медицинский поступать будет. На хирурга. Ей подходит.

– Забыла чего? – спрашиваю, подпирая дверной косяк.

Она небрежно отпихивает меня в сторону. Принимается стягивать шлюшьи сапоги и тараторить без умолку:

– Дорогу опять замело. А я думаю, это важный знак. Заехала в аптеку. Еле нашла ее, блин. Купила анальгин, димедрол и папаверин в ампулах. Сделаю литическую жаропонижающую смесь. Сразу полегче тебе будет…

Тебе? Вспомнила все, значит? Не злится?.. А я переживал.

– Мне ничего не надо. Езжай домой, к тетке.

– Так как езжать-то? Я бы и рада, но ты, Константин Олегович, аэропорт здесь еще не построил.