Зимняя бегония. Том 2

Проговорив это, Фань Лянь весело хихикнул, Чэн Фэнтай расхохотался, да и Лао Гэ, слушавший их разговор позади, не сдержал радости.

– С тех пор эта прибаутка «Все равно что лишай на голове монахини вырастет, волос и так и так не будет» разошлась по всему Пинъяну, до Шан-лаобаня никто такого и не слышал. Мы все засомневались даже, не сам ли он ее придумал, ха-ха!

Чэн Фэнтай сказал со смехом:

– Шан-лаобань говорит верно, в том, что голос его не сломался, вины его нет. Этот его учитель и в самом деле неразумен, ничего не желал слушать. С самого детства на долю Шан-лаобаня, видимо, выпало немало обид и горестей.

Фань Лянь проговорил:

– На актеров удары сыпятся один за другим, и когда они поют хорошо, их бьют, а уж когда поют плохо, тем более им достается. Изначально он обучался амплуа ушэн, а для ушэнов важна медная кожа и железные кости, им ведь достается еще больше побоев.

Чэн Фэнтай с трудом мог увязать прелестного, изнеженного и пышущего молодостью Шан Сижуя с медной кожей и железными костями, и сердце у него заболело от острой жалости.

– Но, на мой взгляд, он и сейчас прекрасно исполняет шэнов, разве не так?

– Да, исполняет прекрасно. Но и многие из наших друзей-любителей тоже поют прекрасно. Однако они навряд ли смогут вступить в труппу и стать профессионалами, зарабатывать на этом долгие годы. Тут есть тонкости! Если основоположник профессии тебе не благоволит, какое-то время ты пропоешь, но не всю жизнь. Только те, кто выступает на сцене, это понимают.

Чэн Фэнтай не совсем его понял, но все же кивнул:

– И после этого он стал исполнять дань.

– После этого он отправился изучать игру на цине. Именно тогда он обучился играть на всяческих музыкальных инструментах. Он и в самом деле решил, что петь больше не сможет, но расстаться с театром был не в силах, вот и решил обучиться этому мастерству, чтобы не умереть с голоду в театральной труппе. Так он и промаялся год с лишним, пока однажды на семейном торжестве одной чиновничьей семьи не должна была выступать невестка Пин. Однако она застудила горло и петь не могла, испугалась, что прогневает чиновника. Тут-то Шан-лаобань и отважился выступить вперед, укрывшись за занавесом, он запел вместо невестки Пин, что стояла на сцене, – вот что значит «у платья небожителей нет швов», проделано все было безупречно!

Чэн Фэнтай самодовольно захихикал сквозь зубы, он представил себе, сколько сноровки требовала эта пьеса, в которой дракона украли и подменили его фениксом, как она была изумительна.

– После того вечера невестка Пин взяла дело в свои руки и поручилась, что сама обучит его исполнять дань. Старый хозяин Шан уже не возражал против его учебы. Затем Шан-лаобань принялся то здесь стучать молотком, то там, то есть тайком обучаться у выдающихся мастеров, а потом наконец выучился и вышел на сцену. – Дойдя до этого места в своем рассказе, Фань Лянь не сдержался и почесал в затылке, на лице его застыло изумленное выражение, словно он не мог и представить, о чем говорит: – Ты говоришь, он судит о новом по тому, что уже знает, но как же стремительно он все схватывает! Мужские роли в его исполнении были совершенно в духе школы Шан, он перенял их от учителя. Но вот женские его героини не похожи ни на одно из течений, словно он взял понемногу от каждой школы, и в то же время есть в его образах какая-то самобытность. Да и голос у него такой, что слушать его приятно. Вот почему он больше прославился за счет женских ролей, – Фань Лянь помолчал немного и добавил: – Он прибавил иероглиф «жуй» [71] к своему имени только тогда, когда сменил амплуа на дань.