Развод. Ты останешься моей

Муж тяжело проводит ладонью по лицу, трет его, сдирая заскорузлую корку крови.

– Я и не говорил, что ты глупая. Никогда не говорил и не подразумевал этого. Не передергивай, Зоя. И я буду называть тебя так. Маленькая. Потому что ты всегда. Всегда будешь… Маленькая моя, – добавляет в голос нежности.

Меня сейчас вырвет.

Как он может так?!

Совести же хватает!

– Ты, кажется, спутал. Спутал меня с другой. С той девкой. Вот она… Реально маленькая, черт. Дима.

– Зоя, послушай. Я тебя… очень… Успокойся! Мы справимся! – говорит с нажимом.

Моргаю.

Может быть, я ослышалась.

– Что?

– Мы справимся. Ты и я. Плечом к плечу. Ты – моя жена, и мы вместе пройдем через это испытание.

– Вместе?!

Мне кажется, что я ослышалась. Поэтому я переспрашиваю.

– Вместе? Это как…

– Мы женаты, – устало говорит Дима. – Мы муж и жена, Зоя. Разводиться я не намерен. Помнишь, что мы обещали друг другу?

– Ммм… Дай-ка подумать…

Я постукиваю пальцем по губам, облизнув их. Взгляд мужа темнеет, наливается, пока он наблюдает за моим ртом. Он присаживает ближе и сообщает хриплым тоном:

– Ты охренеть, какая красивая, Зой. Я от тебя без ума. Торчу, как подросток. Помнишь, как мы впервые встретились, а? Помнишь? Маленькая, скоро годовщина. Неужели все зря? Нет, я не верю!

– Я вспомнила, как там обычно говорят. «Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». Понимаешь, что это значит?

– Да.

– Пока смерть не разлучит нас, – делаю акцент. – А теперь отмотай немного назад, милый. То, что ты сделал, и есть смерть. Смерть для наших с тобой отношений. Смерть браку… Можно сказать, что он мертв! Все. Нас разлучила… твоя физиология и неумение держать член в трусах… Хотя, конечно, такой экземпляр…

– Бля. ЗОЯ! Как с тобой сложно. Твою мать, как сейчас с тобой сложно разговаривать. Ты на взводе… А я не могу, не могу допустить наше расставание, пойми. Ты все для меня. С тобой я стал тем, как я есть… Ты…

– Господи, Митя! Вот только не надо, а! Не надо делать меня виноватой. «С тобой я стал тем, как я есть…» – передразниваю. – Подонком, что ли? Или это всегда было в тебе, а я слепая? Боже, ну, конечно… Конечно! Я просто… Дура. Да как я могла поверить, что такой ловелас, как ты… Мог быть верен! Так… Где мой телефон? Мне нужно проверить… Когда у меня запись к гинекологу, и передвинуть ее пораньше.

– Зачем?! – хмурится.

– Хочу провериться. Мало ли в какие дыры ты своим членом нырял, а потом нес… Нес это в наш дом, в нашу постель!

– А-А-А!

Дима вскакивает и пинает столик. Он отлетает через всю гостиную и крошится о стену, разлетаясь осколками.

– ЭТО. БЫЛО. ОДИН. СУКА. ГРЕБАНЫЙ. РАЗ. И. ЭТО. ОШИБКА. ОДНА. ЕДИНСТВЕННАЯ. ОШИБКА! – подчеркивает каждое слово.

Слышится топот ног, по лестнице в гостиную сбегает Пашка, надутый, угрюмый.

Такой задира, сейчас сильно напоминает деда – у того тоже волосы аж топорщатся, когда хочет с кем-то подраться.

– Что тут у вас, а? – рявкает с последней ступеньки.

– Все хорошо, Пашка. Иди к себе, – устало машет Дима.