Хозяйка приюта. Чудо под Новый год

В конце прохода, образованного двумя рядами кроватей, светлел прямоугольник окна. Черная рама разделяла стекло на четыре одинаковых квадрата. За этими квадратами крупными хлопьями валил снег.

– Доброе утро, – сказала я. – Умывайтесь и спускайтесь завтракать.

Я старалась говорить мягко и ласково, но, услышав голос вечно злой директрисы, дети резко подскочили на своих матрасах. Солома под ними зашуршала громче.

Все сироты резко повернули лица к двери и замерли испуганными мышками.

– Умывайтесь и завтракать, – повторила я.

Никто не шелохнулся. Семь пар глаз тревожно блестели в полумраке спальни.

Собираться дети начали, только когда я вышла в коридор.

В следующей комнате жили мальчики. Они оказались смелее своих соседок и после моих слов сразу построились в очередь к умывальнику – жестяному тазу с холодной водой. Тумба с ним притаилась в дальнем углу в глубокой тени.

Дожидаясь своей очереди, чтобы умыть лицо и руки, дети зябко ежились и переступали с ноги на ногу. Многие, как цапли, стояли то на одной ноге, то на другой, потому что пол был ледяным, а их башмаки – дырявыми. И даже если обувь была целой, холод без труда прогрызал тонкие, почти картонные подметки.

То и дело из очереди, из-за стены, из глубины дома доносился чей-то надрывный кашель.

Сердце сжалось, когда старший из мальчиков поднял на руки малыша лет пяти, чтобы тот мог дотянуться до умывальника.

Я обошла три общие спальни и спустилась в трапезный зал. Дети уже рассаживались по столам. С голодными лицами они тянулись к каше и вдруг замечали рядом с миской бутерброд, а еще конфету. Наблюдать за их реакцией на этот небольшой сюрприз оказалось не радостно, а больно.

Тощая девочка, повязавшая голову платком, как старушка, при виде угощения шумно вздохнула. Затем она воровато покосилась на повариху и спрятала конфету в карман платья, а бутерброд целиком затолкала в рот, пока не передумали и не отобрали.

Зашуршали бумажные обертки. Тут я осознала свою оплошность. Дети спешили прикончить сладость и только потом принимались за бутерброд и кашу.

Сначала я хотела остановить их, сказать, что конфета – это на десерт, но поняла, что только напугаю малышей своим окриком.

Что ж, учту свою ошибку и впредь не стану подавать вкусности одновременно с нормальной едой.

Холод крепчал. Снаружи ветер закручивал снежные вихри и вскоре за окнами стало белым-бело. Свечи мы экономили и не зажигали даже пасмурными зимними днями, оттого столовая тонула в полумраке, ибо света от окон было недостаточно.

Сегодня в трапезном зале царило оживление. Вкусный завтрак поднял детям настроение, и они начали переговариваться за столом, хотя обычно ели в полном молчании.

– Ишь, расшумелись, – поджала губы Линара.

Вдруг снаружи раздался шум.

Мне показалось, что под окном столовой кто-то прошел, поскрипывая слежавшимся снегом.

– Да нет, вряд ли, – хмыкнула повариха, когда я поделилась с ней своим предположением.

Я прислушалась к гулу ветра и вскоре за воем метели уловила звук, похожий на стон.

– Неужто младенца подкинули на крыльцо? – недовольно цокнула языком Линара.