О носах и замка́х
Натаниэль Доу и Джаспер вот уже двадцать минут безуспешно пробирались через настоящую чащу из гигантских пружин, но доктор все отказывался признавать, что они заблудились. Он был слегка дезориентирован мглой и шумом, бьющими в воздух снопами красных искр и множеством бормочущих людей. Доктору не нравилось это место – его вдруг посетило полузабытое дурное воспоминание: тучи дыма, заваленные железом холмы, потерянные люди… не хватало только воронок, оставленных в земле снарядами.
С момента, как они спустились в балку, доктор тут же пожалел о том, что дело привело их сюда, а не в какой-нибудь джентльменский клуб или, на худой конец, в какое-нибудь официальное ведомство, где он хотя бы мог видеть, на что наступает, где есть клерки и управляющие, где, в конце концов, есть что-то похожее на воздух! Ему было душно из-за шарфа, который он натянул на нос, под защитными очками, похожими на большие консервные банки, все взмокло, к тому же эти очки натирали переносицу. Натаниэлю Доу казалось, что он насквозь пропитался маслом, провонял дымом и с ног до головы покрылся рыжей пылью, но хуже всего были грубые неотесанные типы, которые вечно толкались и при этом не просили прощения, а один и вовсе – в это было сложно поверить! – велел ему убираться с дороги. Если бы не дело, он бы уже давно выбрался из этой тучи, снял шарф с очками и как можно скорее забыл о том, что вообще сюда приходил. Мечтал доктор Доу сейчас лишь о том, чтобы сделать хоть один вдох чистого воздуха и поймать порыв свежего ветра.
Джаспер же, напротив, был взбудоражен и являл миру свое раздражающее прекрасное настроение – он представлял, что выпил уменьшительный раствор и, оказавшись в глубине часового механизма, искал путь наружу, пробираясь меж шестеренок, маятников, храповиков и анкеров. Мальчику это место нравилось – жаль только, дядюшка не позволял ему забраться на одну из здешних куч лома и покопаться в ней.
Когда они подошли к фонарю, который вроде бы был неплохим ориентиром, и тот качнулся, оказавшись глазом-лампой автоматона, терпение доктора лопнуло, и он все же решил узнать дорогу.
За ближайшим прилавком сидел торговец в кожаном фартуке и клетчатой кепке. Он крутил рычаг громыхающей машины, сжимая тугие пружины.
– Прошу простить, сэр! – воскликнул доктор Доу, подойдя к торговцу и пытаясь перекричать рокот механизма. – Вы не подскажете, где здесь лавка шестеренок «Когвилл и сыновья»?
– Там! Все там! – махнул рукой продавец пружин, не поднимая головы от машины.
Доктор поморщился, и им с Джаспером не осталось ничего иного, кроме как пойти в указанную сторону, надеясь, что вскоре они наконец найдут то, что ищут…
Натаниэль Френсис Доу хотел бы сказать, что день не задался с самого утра, но беда в том, что упомянутый день, будь он неладен, начался вполне обычно.
Вышли из дома они с Джаспером довольно рано и даже не успели позавтракать, зато успели вызвать негодование миссис Трикк: экономка посулила им множество абсурдных и антинаучных, но весьма красочных бедствий, которые им якобы гарантированы, если они и дальше станут пропускать завтраки. А когда доктор сообщил ей, что, вероятно, они пропустят еще и ланч и, скорее всего, обед, экономка заявила, что они могут не ждать ее на своих похоронах, поскольку она на них сильно обижена.