Семиозис

Он спотыкался, и я заставила его опереться на мое плечо: пусть он и лжец, но ненавидеть его у меня все-таки не получалось. Кажется, его не смутила моя нагота: он продолжал свою несвязную речь.

– Но витамины вполне естественны, как и пиридоксин, и их алкалоиды. О да, алкалоиды… как и снежная лиана. Нам из-за этого пришлось изменить понятие алкалоидов, знаешь ли. – Он заглянул мне в лицо. – Это – допущение земной науки. Мы… всегда считали, что они остатки азотного метаболизма, отлагающиеся в листьях, или плодах, или цветах, чтобы отбрасываться с ними. Полезны, конечно…

Он очень тяжело дышал. Ему нужна была передышка. Я предложила найти скамейку, но он сказал, что не хочет отвлекать меня от работы, так что мы медленно-медленно шли, и он продолжал свой сбивчивый монолог, а я ждала.

– Алкалоиды – это часть природы, хотя здесь они не так распространены. Что кажется логичным, поскольку у растений было больше времени, чтобы эволюционировать. Однодольные на Земле редко их вырабатывают. По-видимому… у них более эффективный метаболизм. Хотя алкалоиды отпугивают хищников. Никотин – сильный инсектицид. Растения создают всяческие токсины…

Он уставился на деревья и кусты, словно видел их впервые. Я приказала себе быть терпеливой – по крайней мере еще какое-то время.

– С сильными ядами проблема в том, что кривая обучения круче продолжительности жизни. Хищники не выживают, чтобы научиться, как это происходит с алкалоидами… Главный отталкивающий фактор – это сам вкус. Если у чего-то вкус не отталкивающий, то обычно… концентрация недостаточна, чтобы беспокоиться по этому поводу. И в этом случае появляется зависимость, что не удивительно. Алкалоиды часто ее вызывают, такие как кофеин, но вред – это вопрос другой. Растению нужно вызвать у вас зависимость, но без повреждений. Очень мудрый выбор, зависимость… Говоришь, плоды невероятно вкусные? Брайен слишком возбудим. И не только в этом вопросе… – Он огляделся. – Я тоже возбудим. Я его обучал – и, наверное, научил его и этому. Моя вина, во всем моя вина… снова. И я за это заплатил.

– Джулиан, – сказала я.

Он не ответил, но лицо у него было печальное.

Мы подошли к сараю. Я открыла его и достала связку травы.

– Что? – сказал он. – Эспарто? Нет, дай посмотреть… – Он перехватил у меня связку, прищурился на срезы стеблей, достал ручную лупу. Он рассмотрел их, а потом отбросил траву, словно она могла его укусить. – Не те… не те прожилки. Откуда она у тебя?

– Я уже довольно давно собрала ее на южном лугу.

Но, возможно, это был другой пучок. Этот казался немного меньше.

– Рицин. Тут рицин. – Он наклонился и стал тереть пальцы глиной. – Вымой руки. Это не эспарто, это плаун запутанный, lycopodium ensatus. Сухой он выглядит так же, но… ты бы его не перепутала, когда собирала. Экзотоксины… в нем много того, который называется рицином. К тому моменту, как ты все это сплела, у тебя бы с рук вся кожа слезла. – Он поднял связку своей палкой. – Это надо сжечь. Внуки, знаешь ли. Они могут пострадать.

– Как он сюда попал?

Но я и так знала. Я не поняла намека с Джулианом, так что мне требовался еще один урок.