Заклинатель снега

Я не сразу поняла, что прикасаюсь к чему-то теплому. Повернула голову и увидела руку Мейсона рядом со своими бледными пальцами. Он перестал слушать Джона и посмотрел на меня сверху вниз. Его лицо оказалось так близко к моему, что я услышала, как он дышит, почувствовала, как его взгляд проникает в меня, изучает меня, жжет мне сердце… Я резко убрала руку.

Дыхание сделалось очень горячим, я спрятала руки под стол, как будто чувствовала вину за это прикосновение. Но оно было случайным, совершенно случайным…

Стул рядом заскрежетал об пол, и Джон озадаченно поднял глаза от тарелки.

– Я в туалет, – услышала я голос Мейсона.

Непонятно почему, я словно окаменела. Только когда он был достаточно далеко, я увидела, как, пройдя меж столиками, он заворачивает за угол и его рука медленно сжимается в кулак.

«Да. Я… ее видел».

Что он хотел этим сказать?

Луна влияет на океан, заставляя его совершать непредсказуемые вещи. Говорят, все дело в притяжении, в неудержимом, глубоком магнетизме – так рождаются приливы и отливы. Океан тверд и независим, но он не может устоять перед этим призывом, который сильнее самой природы. Есть правила, из которых нет исключений.

С возвращением Джона жизнь вошла в привычную колею. Мы с Мейсоном вернулись в наши диаметрально противоположные миры: он в свой, наполненный шумом и тусовками, я – в пространство тишины.

Мой крестный был единственной точкой соприкосновения, связующим звеном между нами: без Джона наши вселенные вряд ли когда-нибудь сблизились бы.

Мейсон редко бывал дома, да и в школе мы не сталкивались. На переменках я видела его всякий раз в компании друзей, окутанного облаком улыбок, и его глаза никогда не встречались с моими.

В такие моменты я издали наблюдала за ним, обласканным яркими лучами калифорнийского солнца и веселого дружеского смеха, и временами у меня действительно возникало ощущение, что Мейсон живет где-то далеко-далеко, на другой планете. Иногда я даже задавалась вопросом, видит ли он меня вообще.

Теперь я не пропускала ни одного урока рисования. Странно, но, пожалуй, часы занятий у Брингли были единственным временем в моей убогой школьной жизни, когда не хотелось поскорее уйти домой.

– Вижу, ты действительно следуешь моим советам, – сказал он мне однажды.

Я не обернулась и продолжала водить карандашом по бумаге, время от времени поглядывая на манекен.

– Даже не верится, что тебе удалось так быстро овладеть техникой. А если так, то я должен задать тебе вопрос. – Брингли улыбнулся, как мультяшный бобр: – Я был прав или нет?

Я глянула на него искоса, сделав вид, что слишком сосредоточена на рисунке, чтобы отвечать. Тогда он наклонил голову и посмотрел мне в глаза.

– Руке стало намного легче, чем раньше, правда?

– Мне кажется, я все равно не очень правильно все делаю, – пробормотала я, но он скривил губы и приподнял бровь.

– Не думаю. Я бы сказал, ты овладела базовой техникой. – Он взглянул на мой рисунок, а затем сказал: – Пойдем-ка!

Я отложила карандаш и провела руками по штанам, прежде чем отправиться следом за Брингли.