Заклинатель снега

Я взглянула на Трэвиса, который теперь смотрел на меня со странным огоньком в глазах.

– Ну тогда ладно, – со вздохом сожаления сказал он.

Я повернулась и ушла в дом, потому что не собиралась слушать шуточки Трэвиса насчет вечеринки.

В прихожей я чуть не споткнулась о сумки миссис Ларк и решила было подвинуть их ближе к стене, когда вдруг услышала:

– Чувак, я замутил бы с твоей кузиной.

Мои брови поползли вверх, глаза расширились. Он говорил обо мне? Я прижалась к стене, когда услышала голос Мейсона:

– Несмешно.

– А я и не шучу, – спокойно ответил Трэвис, почти мечтательно. – Она… ну не знаю, как сказать… она другая.

– Это точно. Она с Луны свалилась, – раздраженно сказал Мейсон.

Хотя он говорил с той же злостью, что и всегда, эти слова меня ранили. И я поняла то, что должна была знать с самого начала: он такой же, как все.

Я представила его ребенком с беззубой улыбкой и боксерскими перчатками на шее, указывающим на меня пальцем, как делали многие до него. От досады я сжала подол футболки, склонила голову, волосы упали мне на лицо.

– Ой, да ладно, – примирительно сказал Трэвис, – ты же понимаешь, о чем я говорю. Она очень необычная! Независимая, сама по себе, как будто не хочет, чтобы к ней приближались. Лично мне это чертовски нравится. Девчонкам лишь бы о чем-нибудь потрепаться, а она… почти никогда не разговаривает. Больше наблюдает, чем говорит.

Я заправила прядь за ухо и посмотрела на приоткрытую дверь, через которую все это слышала.

– Вот так, – продолжал Трэвис, – теперь я понимаю, почему ты никогда мне о ней не рассказывал: она чертовски милая.

Я нахмурилась. Мне показалось, или сейчас Трэвис был действительно… серьезным?

– Дружище, – начал Мейсон, – я не хотел тебе говорить, но у тебя явно не все в порядке с головой.

Трэвис молчал. Я представила, как он смутился, и тут же услышала, как он пробормотал:

– Это почему?

– С каких пор тебя интересуют такие девчонки? Если ты не заметил, она не обращает на тебя внимания.

Судя по голосу, Трэвис удивился.

– Вы с ней, случайно, не поссорились? – спросил он, и я подумала, что Мейсон никогда не говорил ему, что на самом деле обо мне думает.

– Да какая разница! – раздраженно ответил Мейсон. – Но то, что ты запал на такую, просто треш.

Его слова застряли во мне, как наконечник стрелы. Непонятно почему, собственно. Ведь я всего-навсего получила ясное подтверждение того, что Мейсон не притворялся – он действительно меня ненавидел.

Сглотнув горечь, я опустила голову. Отлично. В знании – сила.

– Окей, ладно, не хочешь говорить… – пробормотал погрустневший Трэвис, – но тебе не кажется, что ты преувеличиваешь?

– Нет, – сказал Мейсон, – она постоянно ест мясо и рыбу, разбрасывает повсюду свои вещи. Пьет молоко литрами и, кажется, отрицает все неканадское. Не говоря уже о том, что она фетишистка, повернутая на лосях.

Что? Я не повернута на лосях! У меня есть только игрушечный лось и кепка, и если сейчас на мне футболка с лосем, то это чистое совпадение. Мне просто нравилось это животное, и все, никакого фанатизма!