Разоблачение Оливера Райана

Майкл Конделл представил Лору как свою сестру, и, признаюсь, я был поражен тем, что братья и сестры могут выглядеть так по-разному.

Что довольно забавно, если вдуматься.

После этого я начал ухаживать за ней, но, в отличие от других девушек, она не проявляла ко мне особого интереса. Лора была смугло-красивой, своенравной, энергичной, импульсивной и независимой. Она была на год старше меня, читала по-французски книги по философии и политике. Встречалась со всякими регбистами, богатыми парнями со своими машинами. Мне было трудно соперничать с ними, но когда я попытался узнать ее получше, хотя бы поверхностно, то понял, что хочу не просто переспать с ней. Я хотел, чтобы она осталась в моей жизни. Мне казалось, что окружавшая ее золотая аура сможет каким-то образом подхватить меня и вознести на ее пьедестал. Даже сейчас я не могу объяснить, что именно отличало Лору от других. Я и раньше встречался с красивыми девушками, но они не смогли затронуть во мне так называемые сердечные струны. Может, дело было в том, как искрились ее голубые глаза, когда она смеялась, или в том, как целеустремленно она шла. Возможно, это была ее уверенность. То, что Лора была по-настоящему уверена в своем месте в этом мире, пока мы, остальные, просто притворялись.

Моя обычная тактика с Лорой не сработала. Казалось, она вообще не замечает меня. Я понимал, как выглядят моя одежда из секонд-хенда и убогое жилье, и знал, что, если хочу, чтобы у меня проявилась надежда на успех, мне придется заново придумывать свою историю. Поэтому я подружился с Майклом и начал искать подход к ней через него. Меня приглашали к ним на обеды, я сидел за столом против Лоры, не обращая на нее внимания и притворяясь, что увлечен разговором с ее матерью, громко восторгался рододендронами ее отца и т. п. Когда у меня обиняком пытались выяснить что-то о моем происхождении, я уклонялся от этих разговоров, намекая на отца, постоянно находящегося за границей по важным, но непонятным делам. Намекнул на загородный дом, который однажды смогу унаследовать, и был достаточно туманен и загадочен, чтобы отбить охоту к дальнейшим расспросам. А Лора по-прежнему меня игнорировала.

Я изменил тактику и теперь начал уделять ей некоторое внимание, интересовался ее курсовой работой, предложил помощь с эссе и звал с нами выпить. Иногда я ненавязчиво пытался расспросить Майкла о ней, но он реагировал с раздражением. Ревновал, полагаю. Майкл был голубее некуда. Что никогда не обсуждалось и не упоминалось. Позже, во Франции, я пытался помочь ему стать нормальным. В то время мы искренне верили, что это возможно. Может, мы и догадывались об обратном, но не были готовы принять этот факт. Я ему нравился. Меня это не беспокоило. Он был полезен. Мне Майкл тоже нравился, но не в том смысле, в котором, знаю, хотелось бы ему. Однако то, что он был Лориным братом, помогало мне с ней сблизиться, хотя она по-прежнему казалась невосприимчивой ко всем известным мне уловкам соблазнения.

В конце концов, вдохновленный «Сирано де Бержераком» Ростана, которого мы как раз проходили, я решил послать ей любовное письмо. Черновиков для него я написал больше, чем для любой из моих книг. Были витиеватые версии, была одна ужасная со стихом «собственного» сочинения, полностью передранным из Китса, была версия с шекспировским сонетом, но в конце концов я просто написал о том, что чувствую к ней, какой красивой ее считаю, как улыбаюсь, думая о ней, и как надеюсь, что однажды она позволит пригласить ее на ужин. Из всего написанного мной этим текстом я горжусь больше всего. Он был честным.