Тринадцатая принцесса

Обожаю разочаровывать людей.

Переступила черту, отвесила церемониальный поклон в сторону императорской ложи, затем – сопернику. Размяла щиколотки, запястья, шею. В стойку не встала, предпочитая перепархивать с ноги на ногу, готовясь к бою.

Протяжный удар гонга возвестил начало и тут же в меня полетел сгусток пламени.

Ученик не мелочился. Зазевайся я, целителям пришлось бы трудиться не покладая рук.

Я отскочила, не скрывая возмущения, и швырнула парализующее с двух рук.

Парень увернулся, но посерьезнел.

Обычно воин либо правша, либо левша. Амбидекстры попадаются крайне редко, но я недаром показывала танец именно с двумя веерами. Тонкий намек внимательным.

Судя по изумленным вздохам с трибун, таковых здесь не было.

Шаг, еще шаг. Мы сближаемся, столичный хлыщ стремится перейти в рукопашную – уверен, что задавит меня массой.

Уворачиваюсь, обхожу по кругу, заставляя его вертеться и поворачиваться следом за мной. Уклоняюсь от ударов, отступаю, но не позволяю загнать себя в угол.

Звуки извне отключаются. Все внимание занимает противник. Его дыхание становится моим. Его сердце тоже бьется в унисон.

Не повезло, что сразу выставили против меня сильного. Придется раскрывать слишком много тайлов* в первом же бою.

Но не все, не все.

Настраиваюсь на ученика из Луньшаня полностью. Теперь я могу с точностью предугадать, куда он замахнется в тщетной попытке дотянуться до меня.

Это не предвидение. И не гипноз. И не ментальный контроль. Я никак не воздействую. Скорее, поддаюсь воздействию сама.

Расплескиваюсь пластичной водой, рассыпаюсь песком, рассеиваюсь ветром.

Откуда прилетел удар, парень так и не понял. Из воздуха взялся.

Он словно наткнулся лицом на невидимую стену перед моим кулаком, рухнул навзничь и более не шевелился.

Слух вернулся, но на трибунах царила напряженная тишина. Остальные бои давно завершились, все смотрели на нас, но толком не знали, как реагировать.

Я только что победила одного из фаворитов соревнований.

Сделала это честно и, надеюсь, красиво. Но засчитают ли этот бой? Не решит ли отец меня выдворить из турнира, обвинив в использовании полузабытых семейных техник?

Сливаться сознанием с нападающим я научилась еще в детстве. Не от господина Хайна, а от дальних предков. Знания сами всплыли в голове во время очередного покушения.

Трое наемников на восьмилетнюю малышку.

Как они пробрались во дворец, так и осталось загадкой. Служанку, открывшую им одну из тайных калиток, нашли потом с перерезанным горлом. Следы затерялись.

Скажем прямо, подобное не редкость. Особенно на женской половине. Отравить, убить, опозорить. В гареме и прилегающих флигелях идет борьба похлеще, чем на границе, и не гнушаются любыми методами.

Матушку, например, я не уберегла.

Хотя, наверное, тогда и не сумела бы. Мне было пять, когда она забеременела второй раз. Последнее, что я помню о маме – ее искаженное мукой лицо и огромный живот, который она придерживала обеими руками, будто он собирался лопнуть.

Целители не спасли ни ее, ни ребенка.

«Как же так, – спрашивала я, – ведь они иногда возвращают с того света, а тут всего лишь роды…»