Между двух миров
– Я суконщик, и у меня есть уже патенты на механизмы, облегчающие процесс производства… – я резко остановился, развернулся и посмотрел на него в упор.
– Вот прямо сейчас мы находимся на территории мануфактуры, которую я выкупаю, и в которой будут опробоваться новые методы, в том числе и механизмы. Теперь я хочу знать, для чего ты прибыл в Россию?
– Я хочу, чтобы мои изобретения работали, ваше величество, – пробормотал Кей. – У меня много задумок, но почти всем им придётся принять вид патента. Меня похлопают по плечу и отправят домой. А я… я…
– Я тебя понял, Джон Кей, – я снова пошёл по коридору. – Тебя примут на довольствие, выделят комнаты для проживания и предоставят здесь лабораторию с мастерской. Золотых гор не обещаю, но действительно стоящие изобретения обязательно будет внедряться в производство.
– Но почему мнение вашего величества так сильно отличается от мнения всех других власть имущих? – ещё тише спросил явно осмелевший Кей.
– Потому что я очень ленивый. И то, что облегчает любую работу, высвобождая некоторое время для лени, мною категорически поддерживается.
– Вы шутите, ваше величество…
– Следуй за мной, я тебя познакомлю с одним уникальным ткачом. Он меньше чем за два года умудрился изобрести новый вид ткани, а также выкрасить её совершенно уникальным способом. Теперь эта ткань интенсивно осваивается. Будете работать в паре. Подозреваю, что вас великие дела ждут, – я усмехнулся. – Да, учись ежедневному омовению, иначе можешь попасться и быть наказанным.
Пока Джон Кей переваривал свалившиеся на него новости, я поспешил в Лефортово. Вроде бы Беринг явился, и я собирался его сегодня принять. Да ещё разбирательство по делу Козыревскго предстояло – тот ещё геморрой. Но когда я вскакивал на Цезаря, мне постоянно вспоминалось лицо Кея, когда ему про указ насчёт мытья объясняли.
Закон о запахах немытых тел никто не отменял, наоборот, его расширили, на всех, способных обеспечить себя мылом граждан. Несколько примеров того, что я не шучу и выпорю любого, включая лучшего друга за ослушание, были весьма показательными.
Рисковать никто не хотел, потому что наказание вроде бы и не сильное, но дюже обидное и унизительное. Да ещё и ржать над неудачником потом будут, когда его через весь город к царёвым конюшням протащат. Так что, по крайней мере, в Москве все уже привыкли.
Другое дело, что иногда запахи невозможно скрыть, да и освежиться не всегда удаётся. Но я выдал купленные дезодорант и депилятор парфюмерам и приказал разобраться к тому моменту, когда будет построен мыльный завод, который я намереваюсь превратить в косметологический гигант – со временем, конечно. Но некоторые виды продукции можно уже сейчас пробовать выпускать.
Да и к тому же, насколько я помню, мыло варили изготовители свечей, параллельно, так сказать. Я нашёл заброшенную усадьбу недалеко от Москвы, заприметил её ещё в то время, когда возвращался из поездки, приказал узнать её подноготную, слишком уж она заброшенной выглядела.
Оказалось, что так оно и было. Усадьбу у кого-то конфисковал ещё Верховный тайный совет, да так про неё и забыли все. Так что строить ничего не пришлось. Деньги Елизаветы пошли на приведение усадьбы в порядок, а также на закупку ингредиентов, и, мой персональный бзик, устройство лабораторий.