Извращенное королевство

«Ты бредишь, Эльза?»

Подавляю этот голос, как только он звучит в голове.

– Помнишь то дерево? – Папа подходит к старой сливе на восточной стороне сада. – В детстве ты все время на него лазила и потом не могла спуститься, как котенок.

Я улыбаюсь и подхожу к папе.

Агнус попросил Нокса помочь ему кое с каким инвентарем. Мой приемный брат – все никак не могу привыкнуть его так называть – согласился только после того, как Агнус пообещал ему дорогие наушники, на которые Нокс давно заглядывался.

Мне почему-то кажется, что Агнус увел Нокса, потому что понимает: нам с папой нужно побыть наедине.

Запахиваю пальто на груди. Дождя нет, но прохладная погода заставляет продрогнуть до костей. Повисли темно-серые тучи, коварно обещая беззвездную ночь в ближайшем будущем. Как глаза Эйдена.

Нет. Хватит.

Черт, да почему у него глаза цвета туч перед дождем? Воспоминания о нем теперь станут прорываться всякий раз, когда будет пасмурно. В такой стране, как Англия, это настоящая пытка.

Это как попасть под ураган – он разобьет тебя, порвет на части и не оставит тебе выхода.

Я с усилием перестаю думать об Эйдене и переключаю внимание на папу.

На нем черный костюм, сшитый на заказ, но нет пальто. Он словно не мерзнет.

Как Илай.

Когда мы были маленькими, то у меня руки были ледяными, а у него – как уютные зимы и горячий шоколад.

Мы много его пили. Я сейчас о горячем шоколаде.

От воспоминаний меня накрывает грусть – точнее, от их недостатка. Его лицо видится мне по-прежнему нечетко, даже сейчас.

Папа и я впервые проводим время наедине; надо воспользоваться моментом и задать вопросы. Кто знает, когда к нам снова решит присоединиться Нокс?

Подхожу к пустому месту недалеко от дерева.

– Тут были качели. Ма когда-то качала меня на них и пела.

Папа застывает, словно его окатили ушатом холодной воды.

Я напрягаюсь, словно натянутая струна.

– Что-то не так? Я не то сказала?

– Ты помнишь. – Это не вопрос, просто замечание – и не очень радостное.

– Немного. – У меня вырывается протяжный вздох, словно я не выдыхала лет десять. – Я знаю, что ма была психически нездорова и ей стало хуже после того, как Илай утонул. Знаю о конкуренции с Джонатаном Кингом, пожаре в Бирмингеме и похищении Эйдена.

Порыв ветра откидывает мои волосы и пальто. Стучу зубами от холода… и не только поэтому.

Я не хотела выдать все на одном дыхании, но боюсь, что моя жажда истины решила все за меня.

Папа не двигается, но непонятно, это из-за шока или размышлений.

– Мама не желала тебе зла, принцесса. Она была психически нездорова. Люди многое делают ненарочно под влиянием психических расстройств.

– Но она правда причинила мне боль, пап. – Мой голос дрожит, словно ветки на деревьях. – Она ударила меня кнутом по спине.

– Что… правда?

Глядя на его дергающуюся челюсть, я почти решаю прекратить разговор, но не могу. Я молчала десять лет, и раз начала говорить, то уже невозможно удержаться. Давно пора.

Глаза наполняются слезами, и я безуспешно пытаюсь найти ответы в голове.

– Думаю, это было, когда она нашла меня у подвала. Я тебе не рассказывала, потому что не хотела, чтобы вы поругались.