По прозвищу «Сокол». Том 3
И страх, страх, страх, что сегодня снова сделал что-то не то, и не избежать побоев. Нина сделала вид, что только сейчас вспомнила о моём детстве, состроила сострадательную мину на лице. Как бы ни была она хороша в своей лжи, а я научился некоторым трюкам у неё. Сегодня ей меня не обмануть.
По крайней мере в этом.
– Хочешь, поспорим, что ваши юные годы во многом схожи с ней?
– Откуда ты…
– Откуда знаю? Лёш, она бежала из другого города сначала к твоей тётке по отцу, а потом уже к тебе. От родной матери. Думаешь, тяга к познаниям её поволокла, словно на привязи, или она от чего-то убегала? Я же права?
– Ты права.
– Она просто не ожидала скользнуть из одного кошмара в другой, вот и всё. Заглянула под одеяло твоей жизни и ужаснулась. Монстры обитали не только под кроватью. Это всё из-за вчерашнего допроса?
– У меня дома что, стоит камера?
– Не удивляйся, работа психолога состоит из умения складывать два и два. Ты рассказал о звонке друга, о том, как вступился за него с пушкой наперевес… – Нина игриво, словно кошка, закатила глаза, будто желая сказать, что знает больше, чем ей рассказал. Это-то в ней всегда и раздражало. – Просто после большого шока для того, чтобы окончательно удостовериться в пришедших мыслях, нужен маленький штришок. Капля, соломинка, что переломит спину верблюду. То, что подтолкнёт к шагу по иную сторону отношений.
Вместо того, чтобы искать пропавшую дочь сидел на лавочке и слушал её рассуждения. Душные, но такие тёплые, убаюкивающие, дурманящие.
Не хотелось вставать, не хотелось ничего. Почти переборол самого себя в этом порыве, как она нашла ту самую соломинку: обвилась руками вокруг моего предплечья, прильнула щекой, зажмурилась.
Здравый смысл говорил, что психологи себя так не ведут. Нина же каждым движением будто хотела сказать, что много он знает, этот здравый смысл!
– И что мне теперь с этим делать? Между нами как будто стена…
– Бери я с тебя деньги за сеанс, сказала бы, ничего не делать, а тащить её ко мне.
То ли намёк, то ли предупреждение, с Ниной никогда не знаешь точно. Наконец она томно вздохнула.
– Но это было бы ложью, потому что семейные посещения по двойному тарифу. Всё проще, Лёша. Ей восемнадцать, но она всё ещё ребёнок.
– Мне вчера почти также сказали.
– И правильно сказали. Она ребёнок, у которого в своё время отобрали право на подростковый бунт. Дети остро реагируют на малейшие изменения, а ты принялся раскачивать её на качелях отцовских чувств и личных проблем. Она к последним не имеет никакого отношения, и всё равно вынуждена участвовать.
Помолчали, глядя на тихий танец снега, прежде чем она продолжила.
– Люди, словно марионетки, одержимы эмоциями. Ярость, страх, ненависть – они сильны. А любовь всё же сильнее, потому что способна породить все вышеперечисленные. И когда любовь вместо положительных эмоций начинает создавать отрицательные, происходит диссонанс. Психологический надлом.
– А я думал, ты только по рабочим вопросам и психологии сна разбираешься.
От неё пахло женщиной. Она едва держалась, чтобы не залезть на меня верхом и не повторить всё то, что мы вытворяли в её кабинете, только на этот раз посреди трескучего мороза заснеженной улицы.