По прозвищу «Сокол». Том 3
Закрыться он не успел, я вставил носок ботинка в дверной проём. Пьяная рожа исказилась злостью и непониманием.
– Да чего тебе? Сказал же, мантуй отсюда, гуляй! Накостыляем!
Обещание не испугало, лишь разогрело проснувшийся азарт. Парень удивлённо уставился, не иначе прочитал в глубине моих глаз предложение попробовать.
Шанса я ему не дал, двинул прямо в рыло. Несчастный, хватаясь за разбитый нос, влетел внутрь, визжа, словно поросёнок. Из прочих шумов осталась лишь гремящая музыка, веселье застыло, потускнело в один миг.
Оставалось лишь догадываться, каким чудищем я выглядел в их глазах. Для полноты картины не хватало чего-нибудь в руках.
Музыка сначала сбавила тон, а после и вовсе затихла. А я-то ждал от них действий. Пусть накинутся толпой!
Здравый смысл гнал адреналиновое опьянение прочь. Помимо того несчастного, что уже от меня получил, тут были ребята и покрепче. А квартирка не шибко огромная, тесная. Задавят, если повалят на пол, забьют ногами.
– Это не игра, Алексей, – у совести оказался голос Максима. – Нельзя сохраниться, нельзя загрузиться.
– Дядь, ты чего, а? Ты чего? – словно разучились говорить по-своему, все на один манер. Какая-то девчонка, от горшка два вершка, прыгала едва ли не перед самым носом.
Пыталась понять, что мне надо. Я же вместо ответа шастал по комнате, осматривал собравшихся взглядом. Прихожая, коридор, кухня, вокруг вереница незнакомых лиц.
А что, если та девчонка сумасшедшая? Нет здесь никакой Оксанки, никогда не было и быть не могло.
Хотел позвать дочь по имени, но в горле жутко пересохло. Вокруг страшно накурено, не продохнуть от пьянящего дыма.
– Сейчас полицию вызову! – пригрозила пигалица, а мне стало смешно. Да, вот уж в участке удивятся вызову с проблемной квартиры в проблемном доме!
В ванной комнате горел свет, едва видные проблески почти не пробивались сквозь яркое, кислотно-неоновое свечение динамиков, ночных браслетов и чокеров.
Двинул туда, народ расходился передо мной, словно вода перед Моисеем. Парню, что меня встречал, помогали встать на ноги. А не такие здесь уж и нелюди, как мне казалось изначально.
За дверью она.
Словно как в тот самый первый день, только иначе. Ослабшая, пьяная, глупо улыбающаяся, безвольно отдалась в руки какому-то лысому обсосу. На полу валялся брошенный бюстгальтер. Ладонь пацана юркнула в и без того тугую тряпочку трусиков, на лице то ли улыбка вожделения, то ли оскал ужаса.
– Руки убрал, – мне хватило здравомыслия на спокойствие, хотя хотелось его придушить прямо здесь. Словно взятый с поличным на краже, бедолага картинно, как в старых комедиях, вскинул руки, раззявил рот, как будто бы забыл, как дышать.
Через дверной проём пялились сотни глаз. На смену страху пришло недоумение. Вскоре оно сменится справедливым возмущением, а после проснётся и крысиное чувство локтя.
Пора было уходить.
– П-пап? Эт-то ты? Это не то… о чём ты подумал…
Наклонился к самым губам, чтобы услышать. Она пьяно мямлила, была не в себе. Пьяный угар кружил бедняжке голову.
Взял её на руки, полуобнажённую понёс подальше отсюда. Безликая одурманенная масса ещё не успела прийти в себя, ещё было время. Я плюнул на оставленную здесь одежду, вышел прочь.