Лозоходец

Не раз приходила мне мысль как-то упростить нелёгкий быт. Там, в своём времени, я закончил институт, став инженером-механиком. Поступил поздно, в тридцать один год. После школы моей жизнью и страстью стал спорт. Голову кружили первые успехи. Только потом пришло понимание, что нужна нормальная профессия, та, что прокормит до старости. Идти тренером – морока. Во-первых, всё равно образование получить надо в физкультурном институте, а во-вторых, зарплата у тренеров не ахти какая. Видел я, как мотается наш Сергей Михайлович вечерами по секциям, чтобы семью обеспечить. Не хотелось мне такой судьбы, потому и пошёл учиться на инженера.

Задумок у меня было много, только ни инструмента, ни материалов под рукой не было. Тут и об электричестве ещё речи не шло. Керосиновыми лампами, да свечами дома освещали. Воду с колодца таскали. Нужник во дворе.

Но я был уверен, немного обживусь и найду способ, как сделать жизнь семьи чуть легче и проще.

Быт затягивает, вскоре смирились все с произошедшим. Ходили в лес: бабы собирали грибы, старались засушить побольше на зиму, засолить, мы же занимались сбором кедровых орехов. И в морозы развлечение полузгать их, и пользы от кедра немало. Старики искали чагу – древесный гриб от всех болезней.

И всё, вроде, успокоилось. Не ждали мы больше перемен или новых поборов. Но судьба распорядилась по-своему.

Осенние ночи особенные. Тишина. Стихли песни птиц, умолкли сверчки и лягушки, извечные ночные «оркестранты», кажется, даже деревья стараются не шуметь листвой. Небо становится прозрачным, будто хрустальным. Звёзды сияют близко, руку протяни – и скользнёт в ладонь драгоценная жемчужинка.

– Ты чего в дом не идёшь? – Показалась на крыльце Даша, укутавшаяся в шаль.

– Воздухом дышу. Хорошо-то как.

– Да, – кивнула жена, – красиво у нас.

Она поёжилась под пронизывающим ветром, я обнял её и повёл в дом. И правда, давно пора ложиться.

Когда ночь уже торопилась к близкому рассвету, по деревне стали брехать собаки. Вот загомонила одна, за ней другая, и в каждом дворе псы начали рваться с цепей. Значит, в деревне чужаки.

Накинув телогрейку, я собрался во двор.

– Погоди, – отец прихватил старое ружьё, хранившееся у него в комнате, – вместе пойдём.

Наш пёс, Алтай, рвал цепь, заходясь в хриплом лае. Слышался стук копыт.

– Э, да тут банда целая, – придержал меня отец, когда я хотел высунуться в калитку, – погоди, так глянем. Мало ли.

Я подтащил к забору скамью и высунулся наружу. Темно, хоть глаз выколи, только тень какая-то шмыгнула в проулок. С соседней улицы донеслись крики.

– Не видно ни зги, – обернулся я к отцу.

– Идём, – он проверил ружьё, – вдруг помощь нужна.

Быстро прошли переулок, возле дома Данила и Евдокии собрался целый конский отряд, стояла большая телега. Люди в форме освещали себе путь факелами, сновали во двор и обратно.

Мы поспешили туда, на самом подходе нас окликнул дядька Панас.

– Стойте, куда вас понесло?!

– Что там? – обернулся отец.

Староста опустил голову:

– Выселяют их. Говорят – это имущество кулацкое.

Послышался женский плач, и я не выдержал: