Зимняя бегония. Том 2
Юань Сяоди был из тех актеров, что поднялись с самых низов, он уже привык к гонениям, и оттого, что был выходцем из актерского сословия, зачастую принижал себя. Ему неважно было, какой головокружительный успех поджидал его, с людьми он всегда оставался скромен и осмотрителен. И даже сейчас, когда он ушел в торговлю, его нрав так ему и не изменил. Доходило до того, что из-за его чрезмерной скромности и предупредительности он казался холодным и неприступным. Став старше, Юань Сяоди покинул театр и открыл собственную шелковую лавку. Чэн Фэнтай доставлял ему шелк высшего качества, который Юань Сяоди продавал супругам и барышням, некогда слушавшим его выступления, товар его был превосходным, тщательно отобранным, и дело шло хорошо. Иногда покупатели приглашали его на банкеты или же звали сыграть в карты, время от времени упрашивая продемонстрировать голос. Всякий раз на Юань Сяоди накатывала грусть, ему казалось, что до конца жизни звание актера не оставит его.
Когда Шан Сижуй завидел Юань Сяоди, ноги его словно приросли к полу. Чэн Фэнтай толкнул его в спину, заставляя сесть, а сам учтиво приветствовал Юань Сяоди. Юань Сяоди сразу же приметил Шан Сижуя, ведь их, людей, выступающих в театре, отличает особая выправка: в сравнении с обычными людьми они двигаются грациознее, манера держаться у них живая и свободная, совсем как плывущие облака над текущей водой. Что бы они ни делали, выглядят так, будто играют на сцене, взмахивая струящимися рукавами или изящно складывая пальцы, из толпы их выделяет блеск в глазах.
Юань Сяоди, наблюдая за Шан Сижуем, спросил с легкой улыбкой:
– А это что за господин?
Чэн Фэнтай взглянул на Шан Сижуя:
– А это мой… дружок Тянь Саньсинь, любит слушать оперу. Все время доставал меня вопросом, когда сможет вас увидеть, вот я захватил его с собой сегодня. Вы уж не обижайтесь! – Чэн Фэнтай с легкой руки разобрал имя Шан Сижуя на части, придумав ему новое. Шан Сижую тут же стало неловко, что еще за Тянь Саньсинь, вот уж и правда неблагозвучное имя. Но он приветствовал Юань Сяоди, нисколько не изменившись в лице, словно скрываться под чужим именем и обманывать людей вошло уже у него в привычку.
Юань Сяоди сказал:
– Кажется, я уже где-то видел молодого господина Тяня. Если вы страстный театрал, мы наверняка встречались на собраниях общества «Грушевого сада», – договорив, он с улыбкой кивнул Шан Сижую, а затем принялся обсуждать с Чэн Фэнтаем дела.
Чэн Фэнтай изо всех сил старался направить разговор в сторону театра, но Юань Сяоди, по-видимому, ничуть не желал говорить об опере, только и знал, что обсуждать, какие узоры на новых шелковых тканях будут в моде в этом году. Шан Сижуй молча сидел рядом с покрасневшим лицом, украдкой бросая на Юань Сяоди беспокойные взгляды, совсем позабыв о еде. Чэн Фэнтай, заметив, в каком он состоянии, нашел это забавным, решил наконец не ходить вокруг да около и прямо сказал:
– Дела у вас, господин Юань, идут прекрасно, а спектакли ваши еще лучше. Когда я слышал, как в том году вы выступали с «Нефритовой шпилькой» и декламировали строчку [13] «По телу холод расползается», кто мог бы подумать, но тогда я в самом деле почувствовал, что тело мое сковал холод. Вы истинный бог театра! Что за непревзойденное мастерство! А та строчка «О небеса!», ах, какая непередаваемая экспрессия!