Морана и Тень. Плетущая

Сумрак задвигался, и на свет вышел юноша, позволив Ене лучше рассмотреть его чёрный с серебряной оторочкой кафтан. Благодаря чёрным штанам и сапогам он и вовсе сливался с окружающим мраком. Каштановые волосы ленивыми кудрями спадали до скул, а кожа была бела, словно её никогда не касалось солнце. Сумерла с Оземом не выглядели настолько бледными. Судя по широким плечам, высокому росту и тренированной фигуре, царевичу не составило бы труда встать на защиту родителей, однако в драку он не лез, замерев с неясной для Ены покорностью. Она невольно нахмурилась, на мгновение встретившись с ним взглядом, и была готова поклясться, что видела тень лукавой улыбки, но стоило моргнуть, и на его лицо вернулась смиренная покорность.

– Собирайся, царевич. Ты кровно связан с этим местом, поэтому будешь нужные мне души отправлять в ваш мрак. Палачом станешь, пока родители твои тюремщиками мне послужат.

Царевич склонил голову, безмолвно принимая наказание. Ена уставилась на него во все глаза, вспомнив, как он голыми руками крошил жемчужины. Может, Озем и Сумерла слабее Мораны, но Ена сомневалась, что юноша не скрутит богиню голыми руками, а с Еной же разделается одним ударом. И всё же царевич без пререканий молча поклонился.

– Показывай дорогу на выход.

– Не смей его забирать! Не смей трогать моё дитя! – верещала Сумерла, ногтями впиваясь в руку Мораны.

Она упиралась, кричала, проклинала и сопротивлялась, пока Морана тащила её за волосы к выходу из зала вслед за шагающим царевичем. Ена попятилась последняя, не выпуская Озема из виду.

– Помни, что я сказала. Будете исправно выполнять наказ, и я верну вашего сына, он будет свободен делать, что пожелает, – бросила напоследок Морана Озему. – Если же посмеете с женой хоть раз выбраться на поверхность или продолжите убивать людей, то я перережу ему глотку и так далеко запрячу его душу, что никто не найдёт.

Новый поток ругани от Сумерлы оборвался, когда Морана приложила её головой о позолоченный косяк арки на выходе, Ена содрогнулась от вида оставленной вмятины. Озем хоть и дёрнулся при взгляде на осевшую царицу, но сдвинуться с места не посмел, похоже зная, что Морана не врёт.

Ена быстро глянула на потерявшую сознание Сумерлу, затем на застывшего Озема: царь выглядел жутко с рассвирепевшим взглядом и золотыми одеждами, залитыми чёрной кровью. Она осознала, что сама испуганно оцепенела, только когда Морана схватила её за плечо и грубо потащила за собой к выходу из зала.

Прослушав ответ Зорана, Ена рванула к амбару вне себя от внезапно нахлынувшего гнева. Не раздумывая, она схватила Милану за каштановую косу и дёрнула с такой силой, что та взвизгнула, отпрянув от Рокеля. Младший княжич растерянно заморгал и, тяжело дыша, сел на сложенный стог сена у стены постройки.

– Да как ты посмела ко мне прикасаться, дрянь! – отойдя от испуга, взвилась Милана и влепила Ене пощёчину. – Не тебе, безродная, меня…

Милана оборвала напыщенную речь, получив ответную пощёчину. Возраста одного, да рука у Ены, похоже, была тяжелее. Милана покачнулась, едва не упав, и схватилась за краснеющую щёку, в глазах собрались слёзы. У Ены тоже горело лицо, однако она вскинула подбородок, всем видом показывая, что с ней такое не пройдёт, и за каждый удар Милана схлопочет в ответ.