Случайная свадьба. Одна зима до любви
– Лара! – отец вздрогнул и, силой воли остановив трясущиеся пальцы, добавил: – Упокоиться мы успеем… как придет срок. А пока есть хоть минута, надо бороться. Искать способ вылечить тебя. До последнего вздоха.
– Я устала искать, – прошептала я, впадая в оцепенение от мерной качки. – Очень, очень устала.
Харпии, понукаемые кучером, с недовольным шипением двинулись вперед, выискивая старую дорогу под снежным ковром.
– Дай мне последний шанс, лаврушка, – ласково попросил отец, и я покорно кивнула. – Ворожка знает то, что неведомо никому из сатарских магистров…
Как ему отказать? Папа который год тешил себя надеждой, ее остались самые крохи. Совсем скоро все кончится. Меня утягивала на ту сторону неизвестная хворь, отца забирала старость.
Вот только с чего он взял, что полуслепая старуха, десяток лет назад прибившаяся к Вандарфскому приюту и слывшая темной ведьмой-виззарийкой (глупости!), знает лекарство от моей беды?
И имя у нее такое нелепое – Ворожка. Больше для самки грумля подойдет, чем для опытной жуткой ведьмы.
Конечно, сама Ворожка не подтверждала, что как-то связана с народом Древней Виззары. Это дело подсудное, запрещенное, смертью грозящее. А слухи, что передавались из клюва в клюв, от крыла к крылу, не были надежным источником.
Все знают, что те виззарийцы, что не сбежали порталами после гибели четы Грейнов, светлейших владык Сатара, были уничтожены. Настигнуты и растерзаны стражей Двора и лично молодым герцогом Грейнским, мстившим за утрату родителей.
Вряд ли тэр Габриэл, нынешний генерал, известный красотой, статью и военным пылом, был так слеп, что не заметил под боком Вандарфа старую виззарийку!
Габриэл Грейнский
***
В приют Монтилье мы въехали с темнотой, когда по густому снегу пятнами расползлась сумеречная синева. Рыжие городские фонари светились вдалеке праздничными гирляндами, но здесь, на окраине Вандарфа, было тускло и серо. Мрачно.
Харпемейстер повел кобылиц к загонам, а мы с отцом выбрались у парадного крыльца. Безликое серое здание, истощенное старостью – болезнью хоть и знакомой, но непобедимой, – лениво выплывало из плотного тумана.
К главной башне были искусственно присоединены длинные корпуса с сотнями мелких черных окошек. Стены были утыканы стеклянными «гнездами», точно спелый фрукт семечками. Видимо, там располагались кельи послушниц.
Нас встретила сама нелла Монтилье – пожилая благородная дама, прямая, точно жердь, в серых одеждах с высоким воротом. Из узкого коридора высыпали воспитанницы в длинных белых сорочках. Всем лет от десяти до пятнадцати, а любопытства – через край.
Настоятельница шикнула на них и без слов предложила нам проследовать в ее личное крыло. Отец перед отъездом послал ей весточку: нас, судя по всему, ждали.
– Из Хоулден-Холла такой долгий путь до Вандарфа? – учтиво уточнила она, закрывая дверь кабинета от любопытных ушек.
Указала длинным пальцем на черноту за окном. Наш неуместно поздний визит нарушил привычный приютский распорядок.
– Путь недолгий, но… Триксет, – развел руками отец, будто ледяной богиней можно было объяснять любые неприятности. – Так мы можем увидеть Ворожку, Минар?