Случайная свадьба. Одна зима до любви
Я твердо решила обыскать все харчевни одну за другой: где-то должен найтись отец. Едва толкнула массивную скрипучую дверь, как на меня обрушился нетрезвый гомон тысячи ртов. Звенели бокалы, лязгали вилки, билась глиняная утварь. И шум стоят такой, словно каждый пытался перекричать всех.
У меня заложило уши, закружилась голова. Замерзший нос ошалел от смеси терпко-горьких ароматов, едких, щиплющих ноздри.
Пошатнувшись, я привалилась к деревянной колонне у входа и плывущим взором прошерстила толпу. Тэры сидели за длинными столами, валялись под лавками, стояли у стен, брали штурмом кухню…
Папина сгорбленная фигура, с седыми кудрями на затылке, нашлась в темном углу. Отец склонился над незнакомцем и что-то ему втолковывал. Пошатывался и сам, что намекало о худшем. Надо забрать его из этого злачного заведения, да поскорее.
– Пап… – прохрипела я сипло и тонко. Сама себя не услышала за криками.
Медленно поползла сквозь толчею. Меня толкали, пинали, почти роняли грубые тэры. В хмельном запале они махали руками и не замечали рядом хрупкой тени, что еле волочет мантию за собой.
Папин собеседник был укрыт черным плащом с глубоким капюшоном – что и цвета волос не разглядеть. Со спины он казался мощным, высоким, крепким. Ткань натягивалась на широких плечах до скрипа.
Чем ближе я подходила, тем отчетливее слышала его сердитый хрип. Он махнул рукой, потребовал у служки обновить пустой кувшин и поскорее найти свежую харпию.
И я вдруг поняла, что очень хочу его разглядеть. Увидеть лицо незнакомца. Зачем-то.
– Дороги замело, мой тэр! – пискнул рябой мальчишка с подносом.
– Плевать. Я должен вернуться в Пьяналавру к рассвету. На мне большая ответственность, демоны задери ледяную стерву, – хрипел мужчина. Не так громко, как прочие, но слышно. – Меня давно не должно здесь быть!
– Но ты здесь. Застрял, как и прочие, – подал робкий голос мой папенька. – Не иначе благими нитями Сато…
– Благими? – чуть не взревел мужчина. Он был раздражен обстоятельствами и глушил внутреннюю горячку не первым графином зелья. – Чтобы я еще хоть раз откликнулся на просьбу герцога Грейнского и помог ему с установкой зимних заслонов…
– Ты был на Рубежах?
Отец плеснул себе из кувшина и, с трудом держась на ногах, оперся кулаком о стену.
Свободных стульев в харчевне не было. Как и номеров, как и экипажей, если верить сетованиям соседнего стола.
Я бесшумно позвала отца снова. Я ведь рядом – руку протяни! Нас разделяла компания молодых боевых магов, наполнявших стаканы стоя, на весу, и не замечавших неудобств. Но папа меня не услышал.
– Вырвался на день и застрял навечно. Если верить пакости за окном, – тихо проворчал тэр, кивая чашке.
Мужчина был укрыт сочащимся с плаща черным мраком. Наверное, в хвори я стала видеть людей иначе. А может, эта чернота была моей собственной.
Словом, вместо тэра в капюшоне я теперь наблюдала расплывающийся сгусток темноты. Тень за его широкой спиной шевелилась, хлопала рваными, потрепанными крыльями, точно птица.
Ох уж эти игры болезного подсознания!
Я уткнула взгляд в его сапоги: высокие, походные, недешевые, из выделанной кожи сатарских кворгов, с заклепками из заговоренного серебра. В таких удобно скакать верхом на свежей харпии, и никакой снегопад не страшен.