Барин-Шабарин
– Варенье-то откуда? – удивился я. – На гуманитарном сахарке?
– А ты не зубоскаль! Вареньице еще довоенное! – сказала Мария Всеволодовна, видимо, ожидая моей реакции, что лакомство просроченное.
Не дождалась и ухмыльнулась, протягивая свою ложку к изящной вазочке с вареньем.
– Расскажите о себе, пожалуйста! – попросил я и приготовился слушать увлекательный рассказ.
Партизанка, как я и предполагал, в Конторе поработала, потом поняла, что мало уделяла внимания семье, и стала склеивать семейную фотографию, примиряя детей, собирая их вместе. А после – развал страны и всё вот это…
– Ты бы не верил этой сорвиморде, – сказала бабуля, когда кратко (уверен, что многое скрывая и недоговаривая), она рассказала о своей жизни. – Этот был у меня, так я чуть не пристрелила его и тех, кого он привез. Все бумажки просил подмахнуть какие-то да паспортные данные туда переписать, спрашивал о соседях. Я старая, но в маразм не впала, Бог миловал. Там, по бумагам этим, и дом мне отстроили, и дорогу тут провели, и генераторы, чуть ли не в золоте с бриллиантами, выделили – десять штук! Иные сельчане-то и подписывают. Тут такие деньги воруют!..
– Знаю, Мария Всеволодовна, уже знаю. Я исправлю это, – как мог твёрдо сказал я.
– Исправишь? Ой ли. Ну, да Бог тебе в помощь, парень. Тут без Божьей помощи не совладать, – заметила хозяйка дома.
– А это кто? – я заметил большую фотографию на стене.
Красивая, просто глаз не оторвать, женщина, одетая в платье явно дореволюционного покроя. И пусть Мария Всеволодовна – уже заметно пожилая дама, но явно не она запечатлена на снимке.
– То бабка моя. Вот где красавица была! Тоже прожила долго, все Бог не мог прибрать, – сказала бабуля. – Судьба у нее… Не легче моей была. Во все времена есть, парень, белое и черное, и много-много серого.
– Алексей Михайлович! Алексей Михайлович! – орал-надрывался на улице Ухватов, перебивая Всеволодовну.
– Иди, ответь ему! – сказала бабуля. – На порог своего дома я этого прохвоста вороватого не пущу, если только чтобы кастрировать. Подступает голод к гландам… Только будто бы на пире, ходит взяточников банда, кошельки порастопыря.
Она еще и Маяковского цитирует.
Я вышел во двор и улыбнулся. Прячась за деревом, мой сопровождающий буквально трясся от страха. Небось, бабуля уже стреляла в этого ухаря, вот он и помнит.
– За мной машина приедет. Нормальная машина. Тот, с позволения сказать, автомобиль, на котором мы прибыли оставляю. Вы возвращаетесь? – говорил Ухватов, и тон его мне показался странным.
Он словно просил прощения у меня. Что? Совесть проснулась, что бабулю использовать хотел для собственного обогащения? Я и сам был не прочь как-то избавиться от сопровождения, а то этот все канючит: туда не ехать, сюда не ходить. Хочу сам окунуться в атмосферу происходящего, понять, что людям нужно в первую очередь, чтобы уже завтра-послезавтра вернуться и дать это им. Условно, конечно, завтра. Я не такой уж идеалист, чтобы верить в скатерть-самобранку или в волшебную палочку. Даже если засучить рукава, так сразу всё не появится.