Барин-Шабарин
Но от такого мне стало только хуже. Жесть! Сколько слышал я про распущенность молодого поколения, и что встарь все были якобы высокоморальными и богобоязненными! Не чета нынешнему племени. А что выходит на деле? А получается, что та молодежь, что, как видно, оставлена мною в двадцать первом веке, несмотря на всю порноиндустрию, еще вполне себе нравственна. Держать гаремы из девочек! Как исключение, как преступление – я допускаю, что такое где-то есть и в будущем, но как норма… Вот этого не понимаю – как такое могло быть не осуждаемым в обществе.
– И батюшка мой… также сералек держал? – спросил я.
Выяснить, кроме как про девчонок, нужно было ещё предостаточно всего, но почему-то они не выходили из головы. Может, потому, что до сих пор раздавались писки и крики на улице? А меня мучила совесть?
– Не, батюшка ваш был супротив всего этого. Говорил, что доброму казаку бабу принуждать позорно, ему и так любовь подарят. А серальки… Он более по вдовым бабам ходок был, – сказал приказчик, вызывая у меня еще большее уважение к тому человеку, чьим сыном я сейчас считаюсь.
Со вдовыми женщинами да по обоюдному согласию – нормально, я считаю, это не слом жизни, когда и замуж не возьмут. Тут вполне можно «побаловаться». Вопрос, конечно, что женатому мужику вовсе негоже бегать по женщинам. Но кто его знает, что там, в мире женатых, я же так и не проплатил визу на посещение этого мира женатиков.
Тут бы задать вопрос еще и о матери. Она же должна быть у этого… у меня? Но все же насущными сейчас были проблемы с бандитами.
– Следующий вопрос: почему они себя здесь ведут, как дома? Хотя нет. Даже дома так не гадят, – спросил я, поморщившись.
– Так, как вы дозволили им, так они и ведут себя. А приезжала еще госпожа Анфиса, дак та вовсе имуществом распоряжалась, вы ей даже саблю своего деда отдали, – с сожалением и даже с вполне отчётливым порицанием сказал управляющий.
И одернуть, опять же, не за что. Какой же паразит жил в этом теле! Дедову саблю? Это как отдать скупщику орден деда, который тот заработал подвигом в Великую Отечественную. Скотство и расчеловечивание!
Я вновь подошел к окну и посмотрел, что происходит во дворе. Криков уже не слышалось, значит, бандиты вошли в баню. Я еще раз подумал о том, что хочу сделать. Одно ясно – простить себе не смогу, если буду сидеть, ничего не предпринимая.
– Если побить бандитов, что они смогут сделать? – спросил я, задумчиво почёсывая подбородок.
Мягкий такой подбородок, будто и с бритвой не знаком. Нет, конечно, барчук брился, но не слишком давно начал.
– Эти? Так только что и пакостничать станут. А скажете, барин, так и побьём татей. Мужиков соберу и… Вот только как тут быть, вы завсегда боялись их, да и есть у вас дама сердца ихняя, от бандитов, Анфиса. Это она и пристрастила вас к картам, – говорил осмелевший Емельян. – А что, взаправду не помните ничего?
– За сколько времени сможешь собрать мужиков, и пойдут ли они за меня? – решительно спросил я.
– То быстро. Хватит и тех, что служат при усадьбе и живут в мастерской батюшки вашего. Мужики-то у нас боевитые. Бывало, батюшка ваш, как выпьет лишка, так и давай строить мужиков да казацкие ухватки показывать. А кто сабельку в руках держать умел, так тому ажно рубль приплачивал кожен месяц. Ох, и буйный же был батюшка ваш во хмелю! – управляющий махнул рукой, будто держал сейчас шашку.