Кровавые легенды. Античность
Справа раскинулось Критское море: все оттенки синего, белая окантовка у скал. Ехали по серпантину, опасно кренясь к пропасти. Кириллица на вывесках складывалась в загадочные слова-заклинания, лишенные для чужака смысла. Иванов долго подыскивал пункт назначения, колебался между Испанией и Италией, местами, где был счастлив; отмел оба варианта и подумывал о Черном море, о Сочи, которое никак не ассоциировалось с развалившимся браком. В конце концов выбрал Крит, только потому, что ни разу не был в Греции: терра инкогнита, связь с прошлым, ограничивающаяся зачитанным в юности томиком о богах и героях Олимпа. По той же причине он впервые заплатил за «ол инклюзив».
В 18:00 автобус высадил Иванова у отеля и увез поляков, чтобы рассеять по побережью. Здесь не было ни города, ни деревни, лишь беспорядочное ассорти гостиниц и съемных вилл. Глинобитные домики-номера поднимались каскадом над стекляшкой административного здания. Иванов зарегистрировался, получил ключ и вышел к бассейну. Он привычно покашливал и сглатывал слизь. Но затмений не было. Пока.
На террасе принимали солнечные ванны туристы с разных уголков света. Вода в бассейне была ослепительно-голубой. За оградой, внизу, лежал залив Амирос, правее вздымались горы. Иванов набрал в легкие воздух, переоценил себя, сложился пополам. Туристы одарили захлебывающегося человека подозрительными взорами. «Успокойтесь, – подумал он, – это не ковид, забравший мою маму. Не ковид».
Он уперся в столик, приходя в себя, смаргивая пелену слез. Блондинка на шезлонге демонстрировала выпуклости и впадинки, капли влаги были бриллиантами на загорелой коже. Компания парней хором на ломаном английском флиртовала с официанткой. Мордатые, плечистые, перенасыщенные тестостероном. Гадкая зависть закопошилась в Иванове. Плеснуло водой, смехом. Две пышные девчушки установили на прорезиненном бортике смартфон, выныривали из бассейна перед камерой и гримасничали. Жизнь кипела, девичьи бюсты подпрыгивали, парни играли мышцами, шумело море. Старик – лет восемьдесят, не меньше – проковылял от бара, неся два бокала вина. Провожая его взглядом, Иванов подумал: «Господи, мне же сорока нет».
«Нет и не будет», – как бы напевало море.
От жовиальности замутило. Идея, выпестованная на больничной койке во Вроцлаве, показалась идиотской. Пошлость в духе любимого Ириного фильма «Достучаться до небес». С ключа свисала бирка, на ней надпись фломастером: «336». Иванов отправился на поиски номера.
Облицованная плиткой лестница привела в уединенный дворик между хибарами-духовками. Белые кубы с плоскими крышами и наростами кондиционеров. В кадках зеленели какие-то растения, розовые кусты благоухали, на спинках плетеных кресел сушились купальники и полотенца. Глиняная табличка подсказала дорогу. Иванов, кряхтя, взобрался по ступенькам. Новый ярус, новая конфигурация из кубов, головокружительный вид на залив и горы. Нет, закончить путь в Греции – не такая и глупая затея. Иванов обогнул домик, глянул за парапет. Внизу тянулась старая асфальтированная дорога и колыхались на теплом ветру заросли местного рогоза, трехметровые стебли.