Хозяйка приюта. Чудо под Новый год
У меня пропал дар речи. Огромными глазами я смотрела на то, как знахарка с умным видом прикладывает этот испорченный цветущий хлеб к зашитой ране на боку пациента.
Нет, я знала, что пенициллин получают из плесени, но… Варварские методы этой дамы хотя бы кому-нибудь помогли?
– Теперь ему обязательно полегчает, – заявила мадмуазель Софьен и несколько раз кивнула в подтверждении своих слов. – А если нет, такова воля богов. Кто же станет спорить с богами? Коли хотят они забрать к себе человеческую душу, ничего с этим не поделаешь.
– Истина, – согласилась Линара.
Я покачала головой.
Господи, куда я попала? Что за жуткий мир?
– И последнее, тоже очень надежное средство, – сказала знахарка. – Слушайте, что вам надо сделать.
Восхищенная работой этой шарлатанки, Линара вся обратилась в слух. Я же лишь скептически фыркнула, оставив всякую надежду дождаться нормального лечения для раненого мужчины. Метод с заплесневелой коркой хлеба меня просто убил.
– Во-первых, – мадмуазель Софьен глядела на нас снисходительно, с высоты своего профессионального опыта, – необходимо повесить на шею больного ожерелье из головок чеснока. Это обязательно. Во время болезни человек уязвим, и в него может вселиться злой дух, а запах чеснока, как известно, отпугивает нечисть. Во-вторых, надо положить под кровать два скрещенных кухонных ножа и каждый день трижды говорить на растущую луну: «Сгинь напасть, сгинь».
– Сгинь напасть, сгинь, – повторила Линара, словно пытаясь запомнить слова знахарки.
Та, видя ее старательность и внимание, довольно кивнула.
– И обязательно окуривайте больного дымом, не ленитесь.
– Окуривать дымом, – занесла повариха в мысленный блокнот.
– Да, именно. С вас две серебрушки.
Что-о-о? Две серебрушки? За чай с липой и корку хлеба, покрытую плесенью? За совет насчет чеснока и скрещенных под кроватью ножей? Да это же грабеж средь бела дня!
Заметив, как моя грудь приподнялась от возмущения, Линара поспешила остановить возможный скандал.
– Госпожа, – обратилась она ко мне, – надо быть благодарной мадмуазель Софьен. Она вошла в наше бедственное положение и взяла за свои труды совсем небольшую плату. Лекарь затребовал бы в три-четыре раза больше.
– Возможно, он и лечение назначил бы толковое, а в методах этой госпожи я очень сомневаюсь.
Настала очередь мадмуазель Софьен задохнуться от негодования.
– Ну знаете ли… – она оскорбленно поджала губы.
– Что вы, госпожа Сибилл, – подлетела ко мне Линара. – Знаете, сколько людей мадмуазель Софьен поставила на ноги. Да на нее весь Шаборо молится! Особенно, те, кто победнее и не могут позволить себе вызвать дуктора.
Докторов повариха отчего-то называла дукторами, коверкая первую гласную этого слова.
Выслушав речь своей заступницы, знахарка вздернула подбородок и посмотрела на меня с чувством превосходства во взгляде, затем протянула мне руку раскрытой ладонью вверх и повторила:
– Две серебрушки.
А мне так не хотелось расставаться с деньгами, вернее, с украшениями, за которые эти деньги можно было выручить. Старое здание приюта требовало ремонта. Зима ожидалась лютая – надо было купить теплую обувь для малышей и двадцать пуховых одеял, чтобы дети не мерзли по ночам в своих постельках. Кроме того, не мешало бы затариться углем, чтобы трубы жарили, а не были едва теплыми. И еще – но то уж из разряда фантастики – заказать новые оконные рамы, чтобы тепло, которое мы с трудом нагнали в дом, не уходило обратно сквозь щели в гнилом дереве.