Эффект искаженных желаний

Федор не лукавил, Денис и правда выглядел хорошо. Высокий, широкоплечий, уверенный в себе. Вообще Ден с детства был смуглый, как любила шутить про него их классная руководительница Ангелина: зимой и летом одним цветом. Но сейчас темная кожа и черная шевелюра добавляли еще больше привлекательности, и из темненького мальчика он превратился почти в мачо. Федор даже позавидовал ему немного, потому как сам, чтоб не выглядеть совсем бледной поганкой, тратил часы в дурацком солярии. На море же вообще сразу сгорал, превращаясь в вареного рака.

– Да ладно, – ответил добродушно бывший одноклассник. – Называй меня просто Бизон, выросли мы из индейцев уже.

Глядя на улыбающегося во все тридцать два зуба Дениса, Федя подумал, что выглядит тот сейчас настолько доброжелательно, словно и правда был рад его видеть, чего сам Федор к нему не испытывал абсолютно.

Когда он перевел взгляд на его спутницу, то сначала не мог поверить, что это она, Катя Соколова, первая красавица класса, да что там, школы, в которую когда-то были влюблены абсолютно все мальчишки, в том числе и Федя. Пауза, видимо, затянулась, потому как Денис, перестав улыбаться, спросил:

– А это Катя, ты не узнал?

– Привет, Чепи, – взяв себя в руки, сказал он. – Или тебя тоже лучше по-русски Феей называть?

– Привет, Главный, – ничуть не смутилась она и улыбнулась ему еле заметной улыбкой. – Называй как хочешь, но Денис прав, выросли мы из индейских штанов.

Разглядывая тайком Катьку Соколову, ее какую-то болезненную худобу, ее тотальную неухоженность, одновременно слушая Бизона, его рассказы о работе в МУРе и дурацкие грубые шутки, Федор даже немного отвлекся от своих мыслей и жалости к себе. Вдруг, где-то внутри, пришло очень четкое понимание, что он действительно Главный, он тот, у кого с рождения талант организовывать; он тот, за кем обязательно пойдут люди. Он справится, ведь он Вихо, он не эти вот два неудачника. Одна, ставшая тенью той самой Кати Соколовой, которую он помнил, как волшебную принцессу, другой – примитивный мент, смеющийся сам над своими же тупыми шутками. Он даже не Анатолий Стоянов, Толя, Чуа, Змея, папеньки сынок, который, конечно, достиг много, но и трамплин у него был огромный, с такого попробуй не прыгни. А вот у Федора его не было совсем. Всего того, что он имеет сейчас, он достиг сам, своими руками, мозгами, хитростью и иногда подлостью, но сам. Поэтому зря он приехал в Хабаровск, зря, это был порыв, который Федор не успел остановить. Мысль, что надо возвращаться в Москву, возникла и тут же укоренилась в голове.

В автобусе, протискиваясь между пассажирами, к ним двигался, некрасиво расталкивая людей локтями, тот самый сосед по самолету, подпитый парень, которого стюардесса поставила на место. Федор сморщился уже хотел отвернуться, чтоб парень его не узнал, но оказалось, что молодому хаму был нужен не он. Все-таки подобравшись к ним и смачно дыхнув на окружающих перегаром, он, к удивлению Федора, обратился к Чепи спросил:

– Катя. это ты? Ты меня не помнишь? Я твой брат, – видя, что Катя не реагирует он продолжил обяснять – ну по отцу! Мы жили когда-то в соседних домах. – Одноклассница побледнела, но молчала и не отвечала пьяному пассажиру. – А вот я тебя сразу узнал, ты практически не изменилась – врал тот в лицо, криво улыбаясь. – Такая же, только… взрослее что ли стала.