Прорвёмся, опера! 2
– Я не так выразился, – борец глянул на товарища.
– А оружие при себе есть?
– Нет, только газовик.
Я даже проверил пистолет, но и правда газовый, не переделанный. Причём это ИЖ-76, небольшой и лёгкий карманный пистолетик, который и хлопал-то негромко. Но, чтобы запугать терпилу, много и не надо.
– Короче, делаем так, – всё ещё строгим голосом проговорил я. – Изымаю пукалку, документы тоже забираю. Пусть ваш начальник идёт в разрешительную систему и доказывает всё там, корочки будут ждать в сейфе. Пугач тоже.
– Но мы…
– Или действуем официально, и я вас пакую за вымогалово? Как вам такой вариант?
Боксёр ткнул борца в плечо, и оба обречённо пошли к выходу. Окна открытые, погода, тем более, сегодня снова тёплая, так что последующий разговор я хорошо слышал. Заодно и стало понятнее, чего они так переполошись перед обычным зелёным летёхой, каким я сейчас выглядел.
– Ты слыхал? – слышались их голоса. – Он тогда всю банду налётчиков перестрелял, а перед этим, нахрен, в казино одному нашему руку сломал, кто на него по ошибке наехал, а Кросс ему проставился ещё после этого. А ночью, базарят, застрелил следака и мента одного бывшего. И ничё ему за это не сделали!
– Менты совсем оборзели, – заметил второй. – Валим отсюда, пока не передумал…
– Прямо в глаз стрельнул! Как в крёстном отце!
Двери хлопнули, машина уехала. Я повернулся к Федюнину и облокотился на стойку.
– Как так вышло, Артём?
– Да я же говорю, хозяин попросил выйти. Нахрен, раз такое дело, – Федюнин снял с себя фартук. – Пусть сам здесь и работает, козлина. Мне тогда пацаны говорили, что он подставить может с такими делами, так я не поверил, а зря. Всё, ухожу. Пошел он нахрен! Ка-азёл…
– Уже уходишь? И даже не покормишь? – я усмехнулся. – Время-то уж далеко за обед.
– А, чего нет-то? – Федюнин вдруг обрадовался. – Ща, организуем банкет, товарищ лейтенант, за счёт заведения. Не стесняйтесь, заказывайте по полной. Может, водочки?
– Давай тока пельмеши тащи. И зови меня Пашкой, к чему эти формальности? Но если наедут снова, – я наклонился к нему ближе, – скажи олухам, что придёт Васильев и разберётся.
– Хорошо, – он усмехнулся. – Позвоню, цифры есть.
– А ты и готовить умеешь? – спросил я, усаживаясь за стол, накрытый красной клеёнкой в белый цветочек.
С одной стороны стола стояла солонка, перечница, маленькая бутылка уксуса и ещё одна, пластиковая с жёлтой крышкой, с ядрёным вьетнамским кетчупом чили внутри.
– А куда деваться-то? – крикнул Федюнин уже с кухни. – Научился. Валя, включи чё-нибудь, а то тихо.
Полная женщина, к которой уже возвращался нормальный цвет лица, нажала на кнопку магнитофона, переключая на радио. В зале сразу заиграла музыка:
– Ты отказала мне два раза, «не хочу» – сказала ты.
Вот такая вот зараза девушка моей мечты.
Едва песня закончилась, как зазвучала балалайка, и сразу заговорил голос Николая Фоменко:
– Эх, не перепились ещё на Руси богатыри, добры молодцы. Рекламная служба…
Забыл уже, а тогда часто включали такие шутки. У кого-то даже, помню, была тетрадка, куда тщательно вносили афоризмы от Фоменко.