За спиной

Велосипед она оставила в переулке, не заперев его на цепь и полагаясь на то, что мелкое ворье из Огасты позаботится о нем и заставит исчезнуть. А затем перешла дорогу и зашла в только что открывшийся «Старбакс». Ей требовалось что-нибудь горячее. И требовался кофеин.

Не сбросив с головы капюшон, Тео заказала у сонной бариста большой ванильный латте, подумав при этом, что эту девицу позже будет допрашивать полиция.

– Имя? – устало спросила та, приготовив фломастер, чтобы записать его на бумажном стакане.

Тео – Теодора Бриггс – была готова к этому вопросу. Даже до событий последнего месяца она частенько мечтала сменить имя. Ни «Теодора», ни даже уменьшительное «Тео» ей никогда не нравились… Пришло время начать все с нуля.

– Джемма, – ответила она. – Меня зовут Джемма.

– Мамочка…

Джемма резко открыла глаза и буквально через секунду уже сидела в постели – тело непроизвольно отреагировало на едва слышный зов. Сунув ноги в тапочки, она вышла из спальни.

– Мамочка…

– Уже иду, зайка, – негромко отозвалась Джемма, чтобы не разбудить Бенджамина.

Прошаркав по короткому коридорчику на втором этаже, она вошла в комнату Лукаса. Тот сидел на кровати, почесывая руку, – светлые волосы взъерошены, глаза сонные.

– Чешется, – пробормотал он.

– Да, ничего страшного. Ложись, сейчас я намажу тебя лосьоном.

– Ладно.

Флакон с лосьоном для тела стоял на прикроватном столике. Джемма отвинтила крышку. Флакон был почти пуст. «Не забыть бы пополнить запасы…» Подхватив немного двумя пальцами, она привычными движениями намазала Лукасу руки. Стоило ей это сделать, как он принялся расчесывать живот. Джемма осторожно убрала его руку.

– Подожди секундочку, зайчик, хорошо?

Лукас сонно кивнул. Закончив наносить крем ему на руки, она принялась намазывать ему живот, затем ноги. Это был их ночной ритуал. Джемма уже к этому привыкла. Доктор Кауфман уверял ее, что атопический дерматит[3] ее сына, скорее всего, ослабнет или даже полностью сойдет на нет. Пока что никаких признаков этого не имелось. В последний раз, когда они были у Кауфмана, она практически кричала на него, говоря, что им нужно лечение получше, чем этот чертов лосьон. Неужели он не видит, как страдает ее сын? Чем больше Джемма повышала голос, тем более отстраненным выглядел Кауфман. Тон его стал покровительственным, претенциозным. Он использовал слово «статистически» как оружие, вновь и вновь обрушивая его ей на голову.

Джемма сказала Бенджамину, что им нужно сменить врача.

Она обработала лосьоном шею и за ушами, затем перешла к лицу. Очень осторожно намазала его покрасневшие щеки, кончик носа, похожего на пуговку, лоб над длинными ресницами.

– Повернись-ка, – шепнула она.

Лукас послушно перевернулся на другой бок, уже наполовину засыпая, и Джемма задрала ему рубашку, чтобы нанести еще лосьона на спину. Затем провела пальцами ему по позвоночнику, зная по опыту, что это самый быстрый способ погрузить его в глубокий сон.

Ее взгляд метнулся к часам в виде кролика, стоящим на книжной полке. Половина шестого утра. Вот же гадство… Будь сейчас два или три часа ночи, можно было бы и самой попытаться заснуть. Но после пяти она обычно просто лежала в постели, с головой, полной роящихся в ней мыслей и тревог. Анализируя прошедший день и размышляя о дне грядущем, пытаясь найти новое, неиспробованное еще решение проблем Лукаса с кожей, припоминая неотложные дела и невыполненные обязанности.