ИНКВИЗИТОР Божьим промыслом книга 15 Чернила и перья
«Неудельная она какая-то. Одинокая. Хотя и такая аппетитная».
Наверное, именно поэтому, глядя на неё, наглый господин по имени Спасовский всё никак не может успокоиться и отнятым серебром не удовлетворяется, видно, оно для него сейчас не самое главное, и посему он вдруг говорит, как будто не маркграфине, а больше самому генералу:
– Ваше Высочество, и всё-таки главы города считают, что вам нет нужды продолжать путь с бароном. И если он вас к тому принуждает, или неволит, или, к примеру, вам не угоден отчего-то с ним путь, так мы покорно просим вас о том нам сообщить, мы сами проводим вас на ваше предпочтение, хоть в ваш Швацц, хоть в наш Туллинген.
И тут уже ярость накрывает генерала, тем более что видит он, как уже расслабленные, казалось, улыбающиеся лёгкой победе городские командиры вдруг, как по команде, становятся снова серьёзны. Лица их на глазах окаменели.
«Ублюдок… Злодей неугомонный. Чего же ты добиваешься? Да и вообще кто ж ты такой? И эти стоят, как обгадились, едва он слово сказал, а они уже слушаться его готовы… Вонючие бюргеры, пузаны, рыцарство чернильное!».
И так его обозлили слова этого мерзавца, так раззадорили, что ему вдруг и полегче стало. Отступила подкрадывающаяся немощь… И он, не дав принцессе ответить, заявляет уверенно и грозно, а главное, громко, чтобы все городские слышали:
– Я, Иероним фон Эшбахт барон фон Рабенбург по прозвищу Инквизитор, заявляю: волею моего сеньора герцога Ребенрее Оттона четвёртого маркграфиня Винцлау проследует в свой доменный город Швацц под моей защитой, – и тут он уже едва не кричит, чтобы из-под шлема было всем, всем слышно: – А иначе, господа, доставайте оружие!.. И клянусь всемилостивейшим Господом, что четверть людей ваших умрёт сегодня здесь, а ещё четверть завтра и послезавтра скончается, корчась от ран; а ещё четверть хоть и выживет, так увечными на век останется!.. И только заплатив такую цену, вы заберёте у меня Её Высочество… – и тут Волков вспоминает ещё: – И серебро, кстати, тоже!
Хорошо он сказал, хорошо про серебро вспомнил… Бюргеры его услышали. Стали переглядываться, и в их взглядах непонимание и… явное нежелание драться… Зачем это ещё? Принцесса-то им не так уж и нужна, с них и серебра довольно будет… А вот этому хитрому негодяю как раз наоборот. Франтишек Спасовский взглянул на Волкова с нехорошей улыбочкой: ах вот ты как? И сразу стал говорить что-то консулу Гусману, а тот слушает его как-то нехотя, и весь вид его так и шепчет: ах, ну зачем нам это всё, зачем нам эта принцесса, деньги же и так отдают. Без войны. И у полковника Гройзенберга на лице гримаса полного недоумения: «К чему же мне людей тут гробить? Мы же победили уже. А потом родственники померших будут ещё мне это всё припоминать да высказывать».
А в том, что погибшие будут во множестве, он ни секунды не сомневается. А кто в том усомнится – так достаточно взглянуть на избитый и порубленный доспех этого барона, да на его телохранителей-головорезов, да на жерла пушек, что уже развёрнуты на холмах за их спиной. Нет, никакого желания драться с такими злобными людьми у полковника не было. Тем более что деньги те согласились отдать без боя.