Невеста Мороза
– Напугать боялась, – белка доела хлеб и теперь стряхивала крошки с шикарной рыжей шёрстки.
Да уж, даже если со мной пенёк разговаривать начнёт или кочка болотная, ничему не удивлюсь. Насмотрелась, как говорится, несите следующего.
– Волшебница ваша всегда такая гостеприимная? Даже воды с дороги не предложила, – я снова поудобнее устроилась на крылечке.
– Вам надо от мирской суеты отдохнуть. Так полагается. А в полночь посвящение начнётся.
– Это ещё что?
Белка искоса взглянула на меня, потом прыгнула на колено:
– Не положено рассказывать. Да ладно. Сила ваша спит до восемнадцати лет. Её разбудить надобно.
– А почему именно до восемнадцати лет? – Меня это удивило, когда ещё Кикимора сказала. Женятся здесь рано. Каждая уважающая себя девица к такому возрасту детьми обзаводится. Несуразица какая-то выходит.
Белка хихикнула:
– Бестолковая какая. Вам, колдунам, время не страшно. Ты и в восемьдесят красоткой останешься. А тело окрепнуть должно, иначе волшебство не вынести.
Я вспомнила о своей изменённой внешности и опустила голову на руки. Почему же найденный в городище амулет-снежинка мне не помог? Не прикрыл в минуту опасности от страшной ворожбы Стужайло? Скорее всего, задача у него другая, не для моей защиты направленная. А жаль…
– Что с тобой? – Белка опёрлась о моё плечо, заглядывая в лицо.
– Красоткой меня даже с натяжкой не назовёшь.
– Шутишь? Глаза, как вишни спелые, локоны солнышко ловят, кожа белая.
– Погоди, – я подняла голову, – ты меня такой видишь?
– А какой? – Белка выпучила на меня глазки-бусинки.
– Глаза бесцветные, кожа серая.
Зверёк заволновался, цепляясь коготками, забегал по мне сверху вниз:
– Колдовство?
– Оно самое, – кивнула ей.
– Кто сотворил, знаешь?
В ответ снова кивнула, чувствуя, как сжимает челюсти.
Белка замерла, постукивая себя лапкой по подбородку, ни дать ни взять, доцент на кафедре.
– И сказать не можешь?
– Угу, – только и промычала я, – а ты, как видишь, если даже волшебники не разгадали?
Белка развела лапками:
– У нас подчас свои способности бывают. Я ведь и не знала, что ты иначе выглядишь.
– Зовут-то тебя как, прозорливая? – улыбнулась, погладив зверька по голове.
– Веснушкой.
– Следовало догадаться, – усмехнулась я.
– Как же быть тебе, девица? Колдовство снять надобно. Чем дольше оно в тебе живёт, тем сильнее.
– Я о нём даже говорить не могу, сама видела. Как же снять? Волшебством не владею.
Белка заволновалась, запрыгнула на деревце, метнулась взад-вперёд. Потом спустилась ко мне.
– Разузнаю я у народа лесного, что за напасть это. Они в колдовстве сведущие.
– А Цветане сразу рассказать нельзя? Глядишь, она сама всё поймёт?
– Не вздумай, – дёрнула меня Веснушка за рукав, – не будет она выяснять, что да как. Вернёт в деревню, и дело с концом. Колдовство, столь сильное, волшебство берёт от обоих. От того, кто сделал и от тебя. Понимаешь? Выходит, не сможешь ты на полную силу учиться.
– Откуда всё знаешь, кроха? – погладила белку по голове.
Она прижмурилась:
– Пятьдесят лет живу рядом с Цветаной. Многое подмечаю.
– Ого, да ты долгожительница! И что же делать?