Под кожей

Зажав пальцами переносицу, он бормочет:

– Этот вопрос детский, тебе не кажется?

– Значит, я ребенок!

– Ты не ребенок. Ты… – он делает паузу, сопровождая ее очередным глубоким вдохом.

– Ты взрослая умная женщина.

– Просто ответь на вопрос, – требую я с дрожью в голосе.

– Если любовь – это взаимное уважение, поддержка и одни цели на двоих, то да, я тебя люблю. Я знаю, что поступил как ублюдок, – говорит он с раздражением. – Я хотел спустить пар. Это не оправдание. Ничто меня не оправдывает, но… – Балашов стучит пальцами по столу. – Я уяснил, что… действительно для меня важно…

– И что же это?

– Семья.

В салоне его машины тепло и тихо, когда он везет меня домой, и эта обстановка угрожает поглотить меня целиком.

Глядя на то, как дождь заливает лобовое стекло, я растворяюсь. Это предательство самой себя – чувствовать удовольствие от подобных знакомых вещей: салон машины, расслабленная тишина. Он и я.

Знакомо, комфортно, потрясающе.

Сжав руки в кулаки, я бросаю взгляд на его ладони. Они лежат на руле, и на безымянном пальце правой руки поблескивает обручальное кольцо. Факт, который я демонстративно игнорирую при каждой нашей встрече.

Я смотрю на его профиль, залитый желтым светом уличных фонарей. Точеная линия челюсти, прямой нос, четко очерченные губы…

Смотрю на телефон, который Балашов не прячет, а демонстративно повесил на панель.

Собирая капотом дождевые капли, Вадим въезжает во двор моего нового дома. Когда он тормозит у подъезда, нега, в которой последние пятнадцать минут я так боялась увязнуть, слетает вся без остатка. На ее место приходит дрожь где-то под коленями и холодок в груди.

Это страх?

Наверное.

Ведь мне страшно. Так чертовски, твою мать!

Отстегнув ремень, я даю понять, что вечер окончен.

Вадим не спорит, просто наблюдает за моими руками. За моими движениями.

Я отбрасываю ремень в сторону и падаю спиной на сиденье. Закрываю глаза, делаю вдох, чтобы притормозить расползающийся по телу холод.

Я слышу дыхание рядом. У него есть свой тембр. Особый, знакомый. Так дышит Вадим Балашов. Я знаю…

Сглотнув, говорю ему:

– Если бы ты спросил, люблю ли я тебя, я бы ответила «да».

Снова его дыхание.

– Тогда возвращайся домой. Возвращайтесь обе.

Я пропускаю его слова мимо ушей. Продолжаю, пока дрожь не смела мое спокойствие к чертям собачьим.

– Люблю тебя как мужчину. Как отца своего ребенка. Наверное, я слишком предсказуемая, раз для того, чтобы спустить пар, тебе понадобилась другая женщина.

– Карина… дело не в тебе…

– Но ты меня не знаешь, иначе понимал бы, какую причинишь боль.

– Прости меня…

Посмотрев на него в гневе, я выкрикиваю:

– А я не прощаю!

Он сжимает зубы. Молчит, ведь теперь моя очередь говорить.

– Ты сказал, что я должна думать о Сабине, и ты прав. Я думала о ней все эти дни и знаешь что поняла? Если бы когда-нибудь она пришла ко мне и сказала, что мужчина, которого она любит, ей изменил, что он… обнимает ее недостаточно крепко и недостаточно… страстно целует… я бы сказала, что такой мужчина ей не пара! Не важно, как сильно она хочет закрыть на это глаза. Не важно, как настойчиво он годами пытается убедить ее в том, что это нормально. Он ей не пара. Вот что я сказала бы ей! А ты?